Китаисты Александр Габуев и Эдуард Войтенко о том, как китайские туристы помогут России реорганизовать туриндустрию
Россия переживает бум китайского туризма. По данным Росстата, в 2016 г. нашу страну посетило почти 1,3 млн китайцев – из стран дальнего зарубежья чаще приезжали только граждане Финляндии. В первом полугодии 2017 г. граждане КНР уже обогнали финнов, совершив 552 000 въездов на территорию России – на 21% больше, чем годом ранее. Этот поток будет расти. Китайский средний класс все больше путешествует по миру, девальвация рубля, развитие сети авиамаршрутов и возможность безвизового въезда в составе тургруппы делают нашу страну все более привлекательным направлением. Увеличение турпотока из Китая – это хорошо. Китайские туристы тратят деньги, создают рабочие места, увеличивают налоговую базу, лучше узнают нашу страну, что закладывает фундамент межчеловеческих связей под отношения с Китаем – все более важные для России в условиях углубляющейся конфронтации с Западом. Но помимо бонусов рост китайского туризма сулит риски, которые необходимо трезво оценивать и минимизировать.
Выгоды и проблемы увеличившегося потока гостей из Китая как в капле воды видны на примере озера Байкал. В прошлом году только в Иркутскую область приехало 43 500 китайских туристов – на 158% больше, чем годом ранее. Местные операторы говорят, что реальные цифры куда выше, а китайские чиновники заявляют о намерении довести их до 1 млн человек в год. Увеличение потока из Китая оживило местную туристическую индустрию: в этом году многие отели, стоявшие зимой пустыми, оказались заполнены; выросли продажи сувениров; рестораны в Иркутске и на берегах Байкала, обзаведясь китайскими меню и вывесками, привлекли новых клиентов. Но у китайского туристического бума на Байкале есть и оборотные стороны: ущерб для экологии и рост теневой экономики.
Главная экологическая проблема – не столько мусор, остающийся от китайских тургрупп (российские туристы и местные жители мусорят не меньше), сколько несоответствие возросшего потока рекреационной мощности Байкальской природной территории. В законодательстве норма антропогенной нагрузки на Байкал закреплена приказом Минприроды № 63 от 5 марта 2010 г., но из-за растущего количества туристов, которые посещают одни и те же точки вроде острова Ольхон, эти нормы неисполнимы. Увеличение потока гостей не сопровождается созданием достаточного количества очистных сооружений: на всем побережье Байкала наблюдается нехватка систем канализации(ее создание не по карману региональному бюджету), а также станций для переработки биологических отходов, полное отсутствие биотуалетов. Еще одна проблема – строительство новых отелей, рассчитанных на китайских туристов, в водоохранной зоне.
Значительная часть бизнеса, обслуживающего растущий турпоток из КНР, находится в тени – и это касается всей России. При заказе туров в Россию китайские граждане пользуются услугами местных турагентств и оплачивают многие расходы в Китае – это нормальная практика, точно так же поступают россияне, выезжающие на отдых в Турцию. Проблемы начинаются уже на территории России. Китайские группы сопровождают турлидеры, въезжающие под видом туристов. Они выступают в качестве нелегальных гидов, что напрямую запрещено российским законодательством. Как уже писала в «Ведомостях» Екатерина Кузнецова («Туризм в красном тереме», 6.07.2016), подобные практики лишают работы россиян, а заодно ведут к созданию у гостей из Поднебесной искаженного образа России. И если в Москве или Санкт-Петербурге им рассказывают сравнительно невинные небылицы, что Ленин был внуком Петра I, то на Байкале граждане КНР порой узнают, что находятся на «исконно китайской земле», которая рано или поздно должна вернуться в состав Китая. Еще важнее то, что турлидеры – важное звено в системе криминального бизнеса, когда китайские группы размещаются в отелях и питаются в ресторанах, принадлежащих гражданам КНР (обычно – через номинальных владельцев с российскими паспортами), и отовариваются в специальных магазинах, которые закрыты для других посетителей. Расчет во всех этих точках идет за наличные, выручка в отчетности занижается в разы, а средства возвращаются обратно в Китай. Это не только ведет к уменьшению налоговой базы, но лишает бизнеса российские банки, которые могли бы заработать на обслуживании китайского турпотока.
Ущерб экологии, криминализированная теневая экономика и видимый наплыв граждан иной культуры (включая культуру поведения в общественных местах, которая у многих китайских туристов не выше, чем у российских) провоцируют рост антикитайских настроений. Вместо того чтобы стать основой для избавления от взаимных стереотипов у россиян и китайцев, рост туризма ведет к формированию этнофобий.
Что нужно делать, чтобы китайский туризм приносил России больше выгод при меньших рисках?
Прежде всего, следует заняться выводом из тени китайского туристического бизнеса на территории России. У российских властей достаточно правовых инструментов, чтобы это сделать, проблема – в боязни трогать китайский бизнес, причем не только из-за коррупционных связей, но и из-за опасений местных чиновников, что прессинг китайских операторов станет проблемой в межгосударственных отношениях. Но надо понимать, что от порочных практик страдает не только российская, но и китайская сторона: как недополучающие налоги местные бюджеты (ведь работают операторы через неучтенный кэш), так и, прежде всего, сами китайские туристы, получающие в России некачественные услуги по завышенным ценам. Китайские власти должны стать партнером для решения накопившихся проблем.
Во-вторых, эффективность работы российских контролирующих инстанций и силовиков в борьбе с контролируемым китайцами теневым сектором снижает отсутствие кадров, говорящих на китайском языке и понимающих культурную специфику. России и особенно граничащим с КНР регионам остро нужны полицейские, сотрудники ФМС и других ведомств, которые прошли китаеведную подготовку, – по этому пути давно и успешно идут, например, ФБР и полиция американских штатов с китайской диаспорой.
В-третьих, необходимо уменьшение нагрузки на ключевые природные объекты, которые сейчас привлекают больше всего туристов, но не оборудованы инфраструктурой, чтобы выдерживать такой поток. Здесь примером может быть сам Китай, власти которого кратно увеличивают цены на билеты в национальных парках, чтобы сбить поток, а заодно финансировать создание инфраструктуры вроде экологических троп и очистных сооружений. России следует навести порядок в режиме работы существующих национальных парков и повышать цены на билеты (со скидками для граждан РФ). По тому же пути логично идти и на Байкале. Временный спад потока будет отчасти компенсирован ростом выручки от продажи билетов, но главное – предотвратит риск безвозвратного ущерба для экологии, а также поспособствует привлечению более богатых туристов из КНР.
В-четвертых, необходимо принимать долгосрочные меры, которые в будущем лучше подготовят территорию к приему увеличившегося потока туристов из Китая. Прежде всего, необходима подготовка экогидов со знанием китайского, которые бы рассказывали об уникальности природных объектов и объясняли самые элементарные правила поведения. Работу по повышению культуры туризма в особо охраняемых природных зонах нужно вести и на территории Китая: партнером российских властей и экологических НКО могли бы стать китайские экологические фонды, которые ведут массовые образовательные программы в КНР. Еще один инструмент – поддержка российско-китайских экологических школ на берегах Байкала для студентов, которые могли бы стать частью уже существующих обменов между университетами двух стран.
Упорядочивание туризма как в целом по России, так и на Байкале, должно стать одним из приоритетов отношений Москвы и Пекина. Прогресса можно добиться быстро, если чиновники России и КНР будут действовать сообща, а также привлекать бизнес и общественные организации двух стран. Замалчивание проблем лишь увеличит болезненность их решения в будущем.
