Есть в России места, где первобытность этноса соперничает с красотой природы. Камчатка, несомненно, из таких мест, а ительмены – один из таких народов. Веками держась за край земли в 30 верстах от Долины Гейзеров, они сопротивлялись притяжению огромного материка. Их осталось немногим более тысячи человек. Статистика утверждает, что сегодня этот народ медленно, но верно движется к тому, чтобы окончательно раствориться в безлесых просторах камчатской тундры.
Несколько тысяч лет назад одно из полинезийских племен погрузило свой нехитрый скарб на плоты-катамараны и отправилось искать большую землю. Путешествие было долгим. Выжившие увидели над горизонтом заснеженную вершину.
По одной из гипотез, именно так попали на Камчатку ительмены. Краткие энциклопедии сообщают о них: “Сейчас по своей деятельности и быту ительмены мало чем отличаются от русского населения п-ва”. С таким вот багажом знаний я и отправился на Камчатку к ительменам.
Ковранский шаман
Сначала был перелет до Петропавловска-Камчатского. Отсюда до любого поселка полуострова можно добраться только “работягами ”Ми-8” или “чебурашками” Л-410. Моей целью была небольшая деревушка Ковран на берегу Охотского моря. Именно здесь живут большинство доживших до наших дней ительменов.
“Гостиницы в Ковране нет. Ты с местными поговори, они тебя быстро на постой определят”, – посоветовали на прощание вертолетчики. Меня окружила чумазая, пропахшая костром и рыбой ительменская ребятня: “А вы откуда? А зачем? А жить у кого будете? Не знаете? Тогда мы вас к шаману отведем. Он как раз на площади балаганы строит… Это рядом”.
С пустыря, заменявшего площадь, вместо привычного бронзового Ильича на меня смотрели десять других, вкопанных в землю, идолов. Деревянных. “Это от праздников остаются. Их шаман вкапывает, – объяснили проводники. – А вот и он сам. Дядя Боря! Тут из Москвы журналист! Ему жить негде!”
– Дрова рубить, суп сварить можешь? – протянул мне руку невысокий мужчина лет сорока. Жил шаман не богато и не бедно – три комнаты в обычном деревянном доме. Одна из них – комната Бориса (его ительменского имени я так и не узнал) – увешана оленьими рогами, шкурками животных и украшениями из медвежьего зуба. Полки и шкаф заставлены книгами по истории Камчатки, клиническими справочниками и старыми подшивками “Здоровья”. Тут же Плутарх с Набоковым.
Вечером за тарелкой оленьего супа “по-московски” Борис рассказал о себе:
– Шаманом я стал почти случайно. Ставил как-то в местном клубе балет “Эльвель” и сам танцевал Шамана. Вот и прозвали меня так. А людей я уже потом лечить начал. Когда по интуиции, когда в книжках вычитываю. Травы и массаж – вот моя сила. Теперь ко мне даже из больницы людей присылают: “Лекарств нет. Может, шаман поможет?”
Деревня почти пустовала. Шло заготовление продуктов. День упустишь – зиму не переживешь, – говорят на деревне. С раннего утра почти все ительмены уже стояли в реке у места впадения в океан – рыба шла на нерест. Кто посильнее, тот тащил тяжелые сети. Детям и подросткам – работа попроще – уже пойманную рыбу вытащить из воды, раскидать по зеленой траве. Ительмены работали, как хорошо отлаженный механизм. Рыбу тут же развешивали на веревках, натянутых между деревянными стойками. Остальная работа отводилась солнцу. Помимо рыбы, ительмены бьют еще и морского зверя. Иногда нерпу у коряков на оленье мясо выменивают. Этим и живут.
Праздник очищения
После сезона заготовления, осенью, ительмены съезжаются на традиционный Алхалалалай – праздник очищения, и просят прощения: у природы за нанесенную боль, а у животных – за их смерть. Со всего побережья Камчатки тянутся на праздник ительмены. Идут, нередко, дольше недели, кто на лошадях, кто пешком.
Праздник начинается с того, что площадь тщательно метут. Мужчины и подростки под руководством шамана вкапывают в землю нового идола. Начинается обряд очищения. Вся деревня проходит перед деревянным изваянием через огромный березовый венок и буквально стряхивает с себя грехи.
– Ты смотри, как радуются люди! Сколько счастья! – Борис подхватывает меня под руку и тащит к венку. – Алхалалалай!!!
Мне приходится повиноваться. Кто без греха?
Внезапно позади раздается страшный для непривычного человека рев, похожий на медвежий. Обернувшись, вижу поэта-певца Леню. От такого грозного рыка возбужденная танцами толпа затихает. Леня раскидывает руки в стороны и, пританцовывая, начинает… хрипло дышать. Ритм менялся, менялось и само дыхание – оно было то нежным, как легкое дуновение ветерка, то тяжелым и напряженным. Иногда Леня вплетал в песню крики чаек и уже знакомый леденящий душу медвежий рев. Иногда он пел чистым открытым голосом – высоко и низко, как разговаривают мужчина и женщина…
– Все мои песни о любви, о жизни, о природе… – рассказывал он потом, – и петь меня научила сама природа. Едешь зимой на собачей упряжке и слушаешь. Передние собаки дышат легко, ласково. А корневые – на них вся тяжесть – хрипят, задыхаются. Кругом тундра и ты один. Поешь. Заодно собак подзадориваешь. Их ведь нельзя жалеть – тянуть не будут…
Ночью праздник продолжался. К костру вышли несколько пар. Тут же загрохотали три бубна.
– Бубны не замолчат до тех пор, пока у последней танцующей пары не кончатся силы, – пояснили мне.
Через час танцующие и играющие на бубнах слились в единое целое. Ритм танца и грохот бубнов то затихал, то внезапно экстатически усиливался. Действо завораживало. Казалось, что искры энергии становились видимыми и мелькали между танцующими и зрителями. Некоторые женщины, наблюдая за бесконечными плясками, плакали. Для них беспорядочные движения пар складывались в своеобразный рассказ о нелегком, полном невзгод существовании. Танец был продолжением жизни. Ну, а жизнь – как дикий, опасный, но чарующий танец. Так живут и танцуют ительмены уже тысячи лет.
О чем молчали ительмены
На бескрайних просторах Российской империи, от Польши до Аляски, за столетия “приращения могущества” бывало всякое. Стычки, войны, восстания. Но назвать освоение Сибири истреблением коренных народов, как в Южной и Северной Америке, Южной Африке или Австралии, не повернется язык ни у кого.
Действия русских на Камчатке диктовались благими цивилизаторскими намерениями. На полуострове выстроили несколько церковно-приходских школ, в которых ительменов обучали грамоте. Тогда же ительменов решили крестить. Так уж русским хотелось, чтобы те обязательно верили в Христа. Крещение прошло без эксцессов. Ительмены просто добавили к своим еще одного бога. Удивительная гибкость и веротерпимость! Первородный конформизм какой-то. В то же время наиболее популярным, “главным богом” остается Кутха. Несмотря на все могущество Кутхи, люди считают, что он глупый. Над ним смеются, рассказывают о боге всевозможные непристойные истории. Если бы он, Кутха, был умным, неужели создал бы вулканы, стремнины, ураганы? Разве создал бы он Долину Огня и Пара, магических сочетаний цветов и гипнотических звуков?
Невежество бога, однако, никак не умаляет его величия. Без Кутхи нельзя. Возможно, именно из суеверия древние обитатели Камчатки не разглашали тайны существования Долины Гейзеров, и только в 1941 году при участии ительмена-проводника она была открыта.
Традиционный праздник идолопоклонников – Алхалалалай триста лет запрещали и изничтожали. Лишь сегодня стали возрождаться древние традиции. И что самое парадоксальное – возрождаются песни и танцы благодаря русским.
Степан Крашенинников, исследователи из знаменитых экспедиций Беринга и Чирикова, открывавших для России Дальний Восток, в своих научных работах подробнейше описывали красочные и “дикие” обряды язычников-туземцев. По этим-то записям и восстанавливаются сегодня костюмы, обрядовые песни и пляски.
И так жить можно
Хоть гостеприимны и радушны ительмены, жизнь в Ковране нелегка. У них нет современных машин, механизмов, и кожи морских зверей они обрабатывают с помощью орудий древности – острых камней.
“Почитатели” еще одного идола, на сей раз с золотым отливом, привозят на побережье Камчатки водку и обменивают ее на красную икру и рыбу с баснословной для себя выгодой. Последствия такой “торговли” ясны.
Но несмотря ни на что деревня живет. Ведь для этого у ительменов есть все необходимое: шаман, который лечит, поэт, композитор и даже скульптор, который половинкой ножниц, переделанной в нож, вырезает из оленьего рога забавные фигурки односельчан. Есть рыбаки, умельцы солить икру и коптить рыбу.
Природе необходимо дать шанс восстановиться – она сама восполнит свои запасы. Ительмены – охранители этой земли. Находясь на краю исчезновения, они никого не обвиняют в своих проблемах, а как бы предлагают: “Да, времена были такие, но давайте забудем их и начнем жить по-новому”. Или по очень старому.
Александр Железняк
Фото Игоря Минакова
