Коня, коня, корону за коня!» – помнится, взывал шекспировский Ричард III. Нынешние конеторговцы (или, как их называли раньше, барышники) скептически пожмут плечами, если кто-нибудь на аукционе породистых лошадей предложит такую цену: смотря какая корона! И какой, мол, конь… А то ведь можно и не расплатиться.
Цена головы
Десятки миллионов долларов крутятся сегодня на крупнейших конных аукционах планеты. О классных лошадях ходят легенды. Например, такая: желая приобрести бесподобного жеребца по кличке Рибо, американский толстосум выслал его хозяйке открытый чек за своей подписью, предлагая проставить любую сумму. Чек вернулся незаполненным – скакун просто не имел цены. А не так давно на аукционе в Токио одну лошадку продали за 34 миллиона долларов.
Таких экземпляров, конечно, единицы. Как их только не называют! «Лошадь нации», «лошадь века». В начале ХХ столетия орловец Крепыш по своей славе соперничал с Шаляпиным. На Первом Московском конном заводе, что в Одинцовском районе, стоит бронзовый памятник орловскому рысаку Квадрату, который в конце 40-х был победителем всех соревнований в СССР и однажды за год выиграл четыре Дерби – приз, аналогичный кинопремии «Оскар».
Наша справка
Породы спортивных лошадей подразделяются на две основные категории: рысистые и скаковые (верховые). Часто новички, впервые пришедшие на ипподром, не могут взять в толк, чем отличаются эти категории. Почему, например, нельзя сказать, что «орловский рысак обошел арабского скакуна»? Да потому, что эти породы не могут конкурировать между собой на состязаниях. Рысистые (они же – ездовые) лошади, по определению, не скачут, а бегут и участвуют только в так называемых заездах. Из аллюров допускается только рысь, в случае перехода на галоп лошадь снимается с дистанции.
Рысаками управляют наездники, сидящие в легких спортивных колясках, – на профессиональном жаргоне они называются качалками. Основными рысистыми (ездовыми) породами в нашей стране являются орловский рысак, американская рысистая и русская рысистая.
А скаковые (они же – верховые) лошади участвуют в скачках, ими управляют всадники (жокеи). Общепринятый аллюр – галоп. Тут основными породами для российских ипподромов стали чистокровная верховая (выведена в Англии) и арабская скаковая.
Во время соревнований – как среди рысистых, так и среди скаковых лошадей – запрещены все виды иноходи. Часто на трибуне ипподрома можно слышать возмущенные вопли: «Проскачка! Неправильный ход!» Это знатоки апеллируют к главному судье-информатору, подметив, что какая-нибудь лошадь сбилась на иноходь.
На Центральном Московском ипподроме, главной российской кузнице рекордов, представлены все эти породы. Бега рысистых лошадей проходят здесь круглый год, а вот скачки – сезонный вид состязаний, они организуются с мая по сентябрь.
Как же определяется стоимость рысака или скакуна? Экстерьер, конечно же, очень важен при оценке лошади. Но здесь, как в любой коммерции, главную роль играет прагматизм. «Цена лошади, помимо экстерьера, складывается из двух слагаемых – ее прошлого и ее будущего, – назидательно разъяснил мне старый лошадник Вячеслав Михайлович Медведев, недавно отошедший от дел своих, но остающийся завсегдатаем Московского ипподрома. – Прошлое – это официально зарегистрированная родословная, а также достижения «предков» на беговых дорожках. А будущее – это ожидаемые успехи». За победами стоят деньги, которые скакун или рысак может принести своему хозяину. Верно оценить потенциал годовалых лошадей (именно с этого возраста, как правило, они поступают на торги) может только очень опытный специалист. И подобные консультации стоят очень недешево.
Вот, например, купил известный голландский конеторговец Роби ден Хартег нашего арабского скакуна Гомеля за полмиллиона долларов, а тот потом пять лет подряд становился чемпионом Европы! Одних только призовых «араб» заработал без малого 10 миллионов долларов! Позже ден Хартег продал его за 20 «лимонов». Знаменитый американец Хаммер в начале 70-х купил за миллион долларов арабского скакуна Песняра, и в течение пары лет окупил его трижды. Миллион фунтов стерлингов заплатила английская королева за лошадку буденновской породы, и на призовые деньги, заработанные кобылой, был заказан свадебный бриллиантовый гарнитур для принцессы Дианы.
Государево око
Между тем история отечественной конеторговли богата иными преданиями. Как рассказывал мне «главный лошадник страны», ведущий специалист Минсельхоза Борис Антонцев, в Российской империи предпочитали покупать породистых скакунов и рысаков за рубежом и, напротив, нехотя продавали за кордон своих, доморощенных питомцев.
Так, в начале ХХ века были закуплены сразу 11 лучших британских «дербистов» – сложную операцию провели царские спецслужбы. В английском парламенте по этому поводу вспыхнул грандиозный скандал.
Недавно мне довелось побывать на Хреновском конном заводе в Воронежской области – бывшей вотчине графа Орлова, колыбели отечественного коневодства. Третий век здесь выращивают бесподобных орловских рысаков. Меня водили по денникам, показывали серых в яблоках жеребцов – это гармоничные пропорции, выразительный взгляд, широкий лоб, лебединая шея, высокая холка, длинное туловище, прямая спина и, конечно, добрый, веселый нрав.
Приехал при мне сюда сын уже упоминавшегося голландца ден Хартега, демонстрировал финансовые возможности, кичился древностью своей династии конеторговцев… Но времена-то в России изменились, «халява» кончилась… Увидел Хартег-младший в заводском музее полную ездовую упряжь екатерининских времен, уникальную, серебром отделанную, и дара речи лишился. Как пришел в себя, говорит: «Покупаю за миллион долларов, чек выписываю прямо сейчас!» Но ему объяснили, что такое достояние не продается.
Овес нынче дорог?
После 1917 года на лошадь стали смотреть как на кавалерийскую, сельскохозяйственную или гужевую единицу. Спортивное коневодство оказалось на грани вымирания. Когда в 1953 году правительство ликвидировало боевую кавалерию, над коневодством нависла самая, пожалуй, серьезная угроза за все время его существования.
Но у отрасли появился неоценимый (и так до конца и не оцененный) заступник и благодетель – отошедший от бранных дел маршал Семен Буденный. Мало кто теперь знает, какой огромный вклад внес он в возрождение и развитие «буржуйской забавы» – спортивного коневодства и тотализатора. Вплоть до своей смерти (1973 год) Буденный лично курировал все ипподромы и племенные заводы.
С развитием российского игорного бизнеса интерес к тотализатору у состоятельной публики на какое-то время снизился. Оно и понятно: если при коммунистах у ипподромов было монопольное право на официально разрешенную азартную игру, то теперь выбор – шире некуда.
Здесь не обидно и проиграть
В России всего 33 ипподрома, все они государственные. А постоянно действуют лишь пять-шесть: Московский, Пятигорский, Самарский, Казанский, Пермский… Да и то не в полную силу. Объяснение стандартное: трудно, мол, ипподромам конкурировать с казино. Мне, заядлому в прошлом игроку, испытавшему удачу в самых престижных российских и зарубежных казино, странно это слышать. Потому что я точно знаю: зеленое сукно, мелькающий барабан рулетки и счастливая карта – ничто в сравнении с тем наслаждением, которое получаешь на галдящей, разношерстной трибуне ипподрома…
По опыту знаю: если даже и проигрался, этот день все равно идет «на плюс» – сколько эмоций получил, здорово оттянулся, расслабился… И нет того огорчения от неудачи, как это бывает после «несчастливого» посещения казино, нет тяжести на душе. Это все равно, как если ты заплатил деньги за удивительное, ни с чем не сравнимое зрелище, красочное импровизированное шоу. (В скобках же добавлю: некоторым из посетителей ипподрома весьма импонирует сознание того, что выручка от бегов и скачек идет на содержание рысистых и верховых лошадей.)
Почему же на Западе, с его компьютеризацией и подменой реальных состязаний виртуальными, ипподромы процветают? Например, во Франции, где казино есть в каждой деревушке, имеется 261 ипподром (из них шесть – в Париже), а доходы от тотализатора приносят ежегодно несколько миллиардов евро. Та же картина и в других странах, где бега и тотализатор остаются любимым развлечением как толстосумов, так и простолюдинов.
У нас тоже когда-то все было хорошо. На прибыль от деятельности Московского ипподрома содержался, согласно указу императора Александра III, Большой театр. Ипподром, можно сказать, был дойной коровой, точнее – лошадью. Сегодня же ипподромы сплошь и рядом убыточные. И лишь недавно московские организаторы бегов стали постепенно расплачиваться с накопившимися долгами.
Возможно, все дело в том, что львиная доля от всех сборов с тотализатора идет в доход государству, а не на выплату выигрышей. Во Франции, к примеру, 72 процента от всех сборов тотализатора выплачивается в виде выигрышей, государству идет 16 процентов, а ипподрому – 12. И все довольны.
В последнее время интерес к бегам и тотализатору у нас вновь растет. Люди возвращаются к старым традициям. На трибунах Центрального Московского ипподрома можно часто встретить представителей столичного бомонда – Александра Ширвиндта, Сергея Шакурова, Юрия Лужкова, Светлану Дружинину… Да и условия для зрителей здесь уже далеко не те – трибуны стали куда как комфортабельнее.
«Коневодство – это бега, и в первую очередь – бега», – любил говаривать Семен Буденный. Только на ипподроме можно по-настоящему, в деле испытать лошадку, здесь шлифуется аллюр, техника движений. Власти не раз порывались прикрыть азартные игры на бегах, но очередному генсеку тактично объясняли, что запретить тотализатор – значит угробить ипподромы, а это, в свою очередь, поставит жирный крест на всем отечественном коневодстве. После таких аргументов сдался даже Юрий Андропов: черт с вами, сказал, делайте ставки, господа-товарищи… Что же касается Сталина, Хрущева и Брежнева, то они и сами любили посетить бега, «вздернуть нервишки».
Ты помнишь, как все начиналось…
В нынешнем году Центральному Московскому ипподрому исполняется 170 лет. А начиналось все со Сметанки – так граф Орлов прозвал белоснежного арабского жеребца из конюшни султана, которого победитель Чесменской битвы вывез в Россию в числе прочих трофеев. И вывел «орловца» – уникальную рысистую породу, гениально скрестив чистокровного арабского скакуна с европейской тяжеловесной лошадью – датской буланой кобылой. Успех Орлова был ошеломляющ и неповторим: с одной стороны, легкий рысистый аллюр, с другой – нарядная стать, расчетливость движений.
Конные заводы с легкой руки графа Орлова стали возникать повсюду в России – более трех тысяч насчитывалось их до революции. Естественно, возникла необходимость в квалификационных состязаниях элитных лошадей. И по указу Николая I в 1834 году в Москве открылись первые в России бега, а к середине 50-х годов прошлого века были воздвигнуты грандиозные сооружения нынешнего ипподрома.
В 1879 году в России началась эпоха повальной одержимости конными ристалищами. Однажды собравшаяся на трибунах публика дружно ставила на двух фаворитов, но неожиданно для всех гонку выиграл никому не известный донской скакун Форгабал – «темная лошадка». Его привез в Москву мелкий коннозаводчик, отставной гусар Иван Ильенко. Среди собравшихся разразился скандал: зрители требовали вернуть деньги, поскольку на победителя никто не ставил. Однако выяснилось, что одна ставка – несчастный целковый – все-таки была сделана: это бедный гимназист, впервые забредший на ипподром, решил рискнуть единственным рублем. Он выиграл сказочную по тем временам сумму – более 1300 рублей!
Уже на следующий день трибуны ипподрома ломились от публики – все загорелись жаждой обогащения. Ажиотаж на ЦМИ не спадал вплоть до революции. Ресторан «Яр», расположенный поодаль, стал из деревянного каменным – спустя какие-то пару месяцев после всплеска игры на тотализаторе; перед началом бегов в булочной Филиппова на Тверской собирались «жучки», готовые за определенную сумму назвать каждому желающему «верную лошадь»; появились на ипподроме и первые «теневые букмекеры». Вот и сегодня на ипподроме уверенно действует чуть не полсотни букмекеров, объединенных в несколько нелегальных «контор». В ОВД «Беговой» мне сказали, что теневые букмекеры – это не проблема милиции, у ЦМИ, дескать, своя служба безопасности.
А история с Форгабалом закончилась печально. В 1918 году Московский ипподром полностью выгорел. В его руинах поселились двое бродяг. Одним из них был престарелый Иван Ильенко, бывший коннозаводчик, потрясший всю Россию своей «темной лошадкой». А второй – попрошайка по кличке Форгабал. Никто не ведал его подлинного имени, но все знали, что он-то и есть тот самый гимназист, которому однажды баснословно повезло.
«Старожилы» всегда в строю
Самый авторитетный посетитель ипподрома – 95-летний москвич Валентин Каган. Даже такие завсегдатаи, как два знаменитых «Ш» – Шакуров и Ширвиндт, почитают за честь пообщаться с ним. Если собеседнику повезет, то Каган может вспомнить, как встречал на этих трибунах Ленина, Сталина, Хрущева, Буденного… Или о том, как счастливчики покупали на выигрыш с тотализатора огромные квартиры, загородные дома, яхты и «роллс-ройсы», а один чудак-альтруист, взяв куш, истратил чудесным образом свалившееся богатство на то, что построил и населил диковинными животными зоопарк в своем родном городе.
А старейшему наезднику ЦМИ Владимиру Кочеткову недавно исполнился 81 год. И сегодня Владимир Яковлевич предпочитает сидеть не в кресле, а в качалке, запряженной рысаком. Не так давно он еще выступал здесь на жеребце Парабеллуме, купленном в доле с внучкой, тоже здешней наездницей. Теперь Владимир Яковлевич в основном на тренерской работе, но нет-нет и тряхнет стариной.
Анекдот. Зазвал мужик приятеля на ипподром и стал подбивать его поставить по десяточке. Тот упирается, мол, правил не знаю, в бегах не разбираюсь. «Не бойся, у меня система, – говорит мужик. – Вот скажи, – продолжает он, – у твоей жены какой номер бюстгальтера? Третий? А у моей четвертый. Три плюс четыре будет семь». Поставили на номер семь и выиграли. Друзья решили продолжать игру. «Слушай, – опять спрашивает мужик, – ты сколько раз в день занимаешься с женой любовью? Четыре? А я пять». Ставят на номер девять, а победил номер два. Друзья переглянулись: «Эх, если б мы друг другу не соврали, точно бы выиграли!»
Вот об этом я и спрашиваю Владимира Кочеткова: существует ли, мол, система? Ветеран посмеивается:
– В сорок четвертом я из эвакуации в Москву вернулся вместе с отцом, знаменитым в то время наездником. Тут как раз бега возобновили. Думаю, теперь я буду выигрывать, уж батя-то поможет, подскажет. Ерунда! Стабильно выигрывать невозможно. Чаще всего знатоки и ошибаются.
Вообще-то наездники, жокей, да и все остальные работники дают подписку не делать ставок на тотализаторе. Считается, что эта мера направлена против так называемых деланных заездов или скачек – то есть когда места заранее распределяются между участниками. Но такое бывает только на рядовых соревнованиях – на розыгрыше традиционных призов (а в году их до полусотни) сговора не бывает. Престиж для наездника и жокея – дороже денег. Поэтому ставки имеет смысл делать только на традиционных призах. Когда борьба честная, легче угадать победителя, да и куш на таких состязаниях весомей, чем в обычный беговой день.
Как играть?
Сегодня Московский ипподром предлагает пять видов игры (ставок). Самая «урожайная» – это парная игра, где вы должны угадать номера двух лошадей, пришедших к финишу первыми (независимо от очередности). Чтобы уверенно играть «пару», неплохо не только знать послужной список участвующих лошадей, но и побывать на тренировке, приглядеться, в какой нынче форме лошадь – именно так и поступают серьезные игроки.
Куда большую сумму вы можете выиграть, рискнув поставить на «четверной экспресс» – тут надо угадать сразу четырех лошадей, которые в строгой очередности займут места с первого по четвертое. Хороший куш можно взять, если ставить на «экспресс дважды два» – здесь вам предстоит правильно назвать по две лошади, занявшие в обязательном порядке первые два места в двух заездах (скачках) подряд. «Тройной ординар» – это шанс угадать трех победителей в трех заездах (скачках) подряд. И наконец, ставка «Пять побед» принесет вам баснословный выигрыш, если вы определите победителей в пяти заездах (скачках).
Сам я всегда играл в «систему»: в парном розыгрыше называл одну лошадь и поочередно «спаривал» ее со всеми остальными, покупая сразу 8–12 билетов. Как правило, такая тактика приводит к неизбежному выигрышу – не в этом, так в другом заезде. Правда, суммарный итог игрового дня может быть и отрицательным – что поделаешь…
Смеркается, на поле зажглись фонари. Раскрасневшаяся публика, не замечая промозглого ветра, галдит на трибунах: «Наддай! Судья, не спи!» И охваченный азартом, любуясь гривастыми красавцами, я позабыл о житейских проблемах и невзгодах. Букмекеры уже не казались мне ловкачами, а смотрелись вполне добродушными бизнесменами. Пестро одетые наездники превратились в рыцарей Удачи… Ведь все в конце концов зависит от того, как ты относишься к жизни. В которой все мы, как сказал поэт, немножко лошади.
Александр Аннин
