ВО ВСЕЙ КОМИ-ПЕРМЯЦКОЙ ГЛИНИСТОЙ ОКРУГЕ ТОЛЬКО БЛИЗ ВПАДЕНИЯ КОЧКОРА В КУВУ РАЗЫСКАЛИ ЖЕЛЕЗНУЮ РУДУ, И ПОЯВИЛСЯ В УРАЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ СТРОГАНОВЫХ ЕЩЕ ОДИН ЧУГУНОПЛАВИЛЬНЫЙ ЗАВОД. РАБОЧИЙ ЛЮД СВЕЗЛИ СЮДА С УЖЕ СУЩЕСТВУЮЩИХ ПРЕДПРИЯТИЙ – ОЧЁРСКОГО, БИЛИМБАЕВСКОГО, ПРИБЫЛИ МАСТЕРА ДАЖЕ ИЗ САМОГО ПЕТЕРБУРГА…
Здешние озера словно сошли со сказочных картин Васнецова.
Плотина подобрала течение речек, задымили домны. Из здешней болотной руды чугун выплавлялся вязкий, мягкий – в отличие от твердого, который давали другие уральские предприятия. Железо из такого чугуна получалось особенно прочное. Правда, перековкой занимались не в самой Куве, отправляли чушки водой в Очёр и Добрянку.
Рядом с доменным цехом очень скоро появились литейный, кузнечный, а потом и столярный с гончарным. У настоящего мастера хватает умения работать и с металлом, и с деревом, и с глиной. Ведь завод, даже если он только чугуноплавильный, должен обеспечивать всем необходимым собственные промышленные нужды и цивилизовать домашний быт своих работников – это традиция горнозаводского жизне-устройства.
Так выглядели столярные мастерские Кувы.
Быстро вырос базар, на котором торговали всяческими собственной выделки обиходными предметами: печными дверцами, горшками, вафельницами художественного литья, сельскохозяйственными орудиями, изящной мебелью. Коми-пермяки сходились к заводу со своих лесных деревень, переобуваясь у караульни в сапоги, а лапти прятали в придорожной канаве. Не пойдешь ведь в лаптях по деревянным тротуарам, по улицам, словно в нынешний асфальт закатанным плотно убитым заводским шлаком, вдоль домов с цветочными палисадами, где прогуливаются дамы в шляпах и мужчины с тросточками и в штиблетах. Имелся и фонтан, струя которого била высоко вверх.
Хронометры из Женевы
Петербургским и московским друзьям Сергея Александровича Строганова, чтобы с ним повидаться, приходилось отправляться в дальнюю дорогу на Урал, жалуясь, что граф «пропадает на своей иньвенской даче в Куве». Один из таких гостей, немало постранствовавший по Европам, говорят, прогулялся по селу, послушал воркованье речек Кувы и Кочкора, оглядел валкую походку окрестных холмов, что сбредаются к заводскому пруду, сделал променад по набережной. И сказанул:
– Да тут у вас настоящая Швейцария!
И все, прилепилось. Очень кувинцы обрадовались такому уподоблению, прямо вот на сердце легло. И всякому иному приезжему человеку стали рассказывать: у нас тут Швейцария. И сами уверились, и объяснения такой схожести нашлись. Горы кругом, ну, местность холмистая. Воды много. Глаз зелени радуется: вокруг и внутри самой Кувы насажены парки, хвойные и лиственные. А перед заводской конторой на каменном постаменте своим треугольным гребнем улавливали истинное астрономическое время солнечные часы.
Деревянный дом управляющего заводом выдержал испытание временем…
Точнейшими хронометрами, специально выписанными из Женевы, пользовались в Куве не только важные заводские персоны, но даже кучера, закрепленные со своими тарантасами за управляющим заводом. Швейцарские карманные они сверяли по кувинским солнечным.
Остается выяснить, располагает ли Кува легендарным сюжетом, по оперной силе равным швейцарской истории Вильгельма Телля.
Оперные страсти
Имеется такой сюжет! Джоакино Россини, увидев парадный портрет кисти Жана-Лорана Монье, непременно уселся б за партитуру grand opéra «Софья Строганофф».
Еще бы! Побег древнего аристократического рода – Голицыных, по страстной любви вышедшая за представителя богатейшей российской фамилии – Строгановых. Как говорится, поздно писать либретто, но все же… После чарующе бурной, вполне россиниевской увертюры хор поет стихи Гаврилы Державина:
О, сколь, София, ты приятна
В невинной красоте твоей,
Как чистая вода прозрачна,
Блистая розовой зарей.
Далее, за недостатком стихослагательных дарований, излагаем фабулу прозаическим языком. Судьба сыграла злую шутку с «русскими французами», заигрывавшими с идеями либертэ-эгалитэ-фратернитэ. В битве под Краоном в 1814 году дивизия Павла Строганова понесла немалые потери, а его первенцу, 19-летнему Александру Строганову, ядром оторвало голову. Отец вскоре умер от горя, опасались и за жизнь Софьи Владимировны.
А это сохранившаяся до наших времен доменная печь для плавки чугуна.
Но она выстояла и почти тридцать лет единолично управляла громадными имениями, держа их в блестящем состоянии. Управителями назначала местных уроженцев, для их обучения создала школу земледелия, горных и лесных наук. Особо выдающиеся крепостные таланты за счет графини отправлялись завершать образование в Европу. Открывала в поместьях и на заводах школы, устраивала лазареты.
На уральских заводах такие неслыханные благодеяния создали Софье ангельскую репутацию. Серьезно: графиня воспринималась как своего рода божество. Могло ли быть иначе, ведь в беспросветную жизнь горнозаводских рабочих словно ворвался луч солнца. Мастеровым за особые трудовые заслуги, а также получившим увечья на производстве платили пенсии! Случалось, для молодоженов бесплатно строилось жилье. Доктора, присланные из Петербурга, по самоновейшей иноземной науке пользовали хворых! Ребятишки пошли учиться грамоте и счету!
Вот только нынешнему жителю Кувы не говорите, будто Софья Строганова никогда не была в здешней «Швейцарии» и даже не собиралась сюда приезжать. Более того, она умерла в 1845-м, а завод открылся в 1856-м. Но что там научно-исторические факты, кувинцы ревностно верят в событие, которое не имело права не произойти. Присвоили графиню бесповоротно, будто она всей жизнью и заботами только с Кувой и была связана. Передавали из поколения в поколение: в кувинском Графском парке есть тропинка, которая складывается в имя «Софья». Поди проверь. Сосны вроде все по линеечке высажены, а если обнаружится несколько стволов, из ряда вон выступающих, то никакого пространственного воображения не хватит, чтобы мыслью сложить все неправильности в одно слово. Уже в наше время легенду решили проверить. Изучали результаты аэросъемок. Ничего не разглядели. Но потом кого-то осенило: ищем привычной строгости печатные буквы, а надо бы настроить зрение на вензельно-завитушечный почерк соответствующей эпохи. Пригляделись сызнова: вот оно!
В селе в последнее время ежегодно проводят театрально-музыкальный фестиваль «Кувинская Швейцария», главный сюжет художественно-исторической реконструкции – долгожданный приезд Софьи Владимировны.
Деревья-великаны
«Швейцарской» своей озелененностью село обязано прежде всего старшему куренному смотрителю завода и церковному старосте Гурию Малахеевичу Щукину. Он привез саженцы невиданных в здешних краях боярышника, сирени, плакучей ивы. В собственном саду вырастил яблони-китайки и еще в 1882 году продавал урожай в Кудымкаре. Его стараниями рядом с Иоанно-Предтеченской церковью появились первые правильные посадки – лиственничная роща. В ее центре Щукин обустроил высокие, многоярусные, спиралью заверченные клумбы с цветами-многолетниками. Уж сама церковь сгорела после артиллерийского обстрела в гражданскую, а роща цела и столетние лиственницы продолжают расти.
Сын знаменитого Строгановского лесовода Александра Ефимовича Теплоухова – Федор – в 1907 году в окрестностях Кувы положил начало лиственничному бору. Благодаря ему растут в окрестностях Кувы и самые высокие деревья в Пермском крае – сосна (41,5 м), ель (38) и лиственница-великан (42). Причем деревья продолжают ежегодно прибавлять в росте сантиметров по восемь.
(Конечно, в кувинских лесопарках поселился дух графини и, говорят, помогает найти грибы.)
Особенно рьяно взялся в Куве за лесопосадки Петр Александрович Вологдин.
Здесь растут самые высокие деревья в Пермском крае: их высота – за 40 метров!
Один рукотворный лес тополевый, другой лиственничный, третий – на левом берегу пруда – березовый, да еще за ним располагались хвойные посадки. Вологдины, как и Теплоуховы, – тоже крепостные птенцы «гнезда Софьиного». На стипендию графини Петр окончил московскую Земледельческую школу. Но назначение получил горным смотрителем на рудники Кувинского завода.
Вообще-то он с детства был фантазером и на все руки мастером, для братьев и сестер изобретал и строил игрушечные тележки и мельницы. Владел столярным, слесарным ремеслами. И всегдашним увлечением было чтение. Коли пришлось сделаться рудничным смотрителем – ринулся в горняцкую науку, его книжное собрание специальной литературы положило начало кувинской горной библиотеке в три тысячи томов. Именно Вологдин создал кувинские солнечные часы. Чтобы облегчить труд рудничных рабочих, придумал и сконструировал монорельс для откатки руды на подвесной вагонетке.
…В 1909 году завод закрылся, как и многие строгановские предприятия на Урале. Кто-то из заводчан остался на обжитом месте, взялся за сельское хозяйство – не забывая, впрочем, ремесленные навыки. Весьма значительная часть кувинских рабочих перебралась аж в Харбин – то ли строить КВЖД, то ли пытать старательское счастье на золотых россыпях авантюрной Желтороссии.
Но еще спустя три поколения в деревнях говорили: пойду в завод. Подразумевая – в Куву.
