«Социализм победит вшей!»
Шахтер Алексей Стаханов среди пионеров во время отдыха в Сочи
В декабре 1919 г. на VII Всероссийском съезде Советов В.И. Ленин пророчествовал: « Или вши победят социализм, или социализм победит вшей!» Ему ли было не знать, как революционное государство болело и вымирало (с 1918 по 1922 г. сыпной тиф добрался до 20 млн человек)! Население надо было спасать.
Еще 4 апреля 1919 г. Ленин подписал декрет «О лечебных местностях общегосударственного значения»: «Лечебные местности или курорты, где бы таковые на территории РСФСР ни находились и кому бы ни принадлежали со всеми сооружениями, строениями и движимостью, обслуживавшими ранее курорт и находящимися на присоединенных и приписанных к курортам землях, составляют собственность Республики и используются для лечебных целей». Как многие декреты советской власти, этот документ имел две стороны: фантастически-перспективную (создание санаторно-курортной системы) и насущно-прагматическую (снабжение курортов продовольствием и топливом приравняли к больничному). Трудно сказать, что сработало лучше, но процесс пошел. В 1919 г. в стране было всего пять курортов – Старая Русса, Липецк, Сергиевские Минеральные Воды, Эльштон и Кашин. В 1920-м, когда появилась надежда на конец гражданской войны, курортов стало уже 22 (коечный фонд – 21 тысяча, число получивших лечение – больше 48 тысяч).
Победы в Крыму обернулись новым декретом от 21 декабря 1920 г. «Об использовании Крыма для лечения трудящихся»: «…прекрасные дачи и особняки, которыми пользовались раньше крупные помещики и капиталисты, дворцы бывших царей и великих князей должны быть использованы под здравницы рабочих и крестьян». СНК обязал Наркомздрав уже в январе 1921 г. (то есть максимум через месяц после декрета) открыть в Крыму здравницы на 5 тысяч мест, а к весне – на 25 тысяч. Инвестировали чем могли, а могли только натурой: санаториям передавались молочные фермы, огороды, виноградники. В июне 1921 г. очередной декрет, развивая мысль о «лечении трудящихся», предлагал в месячный срок освободить на курортах Крыма и Кавказа все пригодные для устройства санаториев помещения и передать их в ведение курортных органов.
Использовались не только уже существовавшие технологии отдыха и оздоровления (курорты), изобретались и совершенно новые формы. 13 мая 1921 г. В.И. Ленин подписал декрет «О домах отдыха», которые «организуются в целях предоставления рабочим и служащим возможности восстановить свои силы и энергию в течение получаемого ими ежегодного очередного отпуска в наиболее благоприятных и здоровых условиях». Это было советское ноу-хау. Для реализации новой идеи вполне подошли старые имения и особняки не только у моря или в горах.
Новая жизнь предполагала новый труд и новый отдых (декрет «Об отпусках» был подписан Лениным еще летом 1918 г. – так появился оплачиваемый отпуск). Все – на службу революционному государству! Конечно, нужно было восстановить подорванные силы, чтобы строить счастливое будущее дальше. Но такой незатейливый утилитаризм мало что объясняет в государственном энтузиазме тех лет. Отдых был не просто релаксацией, а дома отдыха были не просто местом спокойной жизни. Нужно было создать особое пространство счастья, куда достойные люди попадали на заслуженный отдых после трудов во славу советской власти. И счастье это должно было обеспечиваться и контролироваться государством. Целевую аудиторию для обеспечения счастьем за счет государства можно вычислить по введенному в середине 1920-х курортному сбору: с рабочих с заработком больше 100 рублей брали 2 рубля, лица свободных профессий вне профсоюза платили 10, остальные – 25 рублей. Ряд лиц обложению налогом не подлежал: члены профсоюза с заработком до 100 рублей, военные, студенты, крестьяне. Очень скоро на курорты стали посылать не только больных – путевками начали награждать стахановцев за высокие трудовые достижения.
Упорядочение пребывания на курортах показывало, что система учета и контроля сложилась. При Наркомздраве в 1923 г. (декрет «Об организации курортного дела») было создано Главное курортное управление. Оно поделило курорты и санатории на уровни, придумало схемы управления, отчетности, финансирования и распределения путевок, а также ввело различные формы лечебного обслуживания (систему курсовок, например).
«Мы превратим весь мир в цветущий сад»
Иван Петрович Павлов – единственный в стране лауреат Нобелевской премии – советскую власть не любил и периодически предпринимал попытки с революционной родиной расстаться. Всячески стараясь его удержать, власть отдавала распоряжения о льготах. В 1920 г. Ленин лично беспокоился о «сверхнормальном пайке» и нормальных условиях работы для ученого: «Я слышал, что в петроградских домах отдыха жизнь для проживающих там налажена очень благоприятно. Нечто подобное можно было бы сделать и для профессора Павлова на его квартире».
Петроградский опыт был новаторским. Осенью 1919 г. открылся дом отдыха для рабочих за Невской заставой, в бывшем особняке Чернова, но это была только проба сил. Главное событие случилось в 1920 г. – по постановлению исполкома Петроградского Совета были организованы дома коллективного отдыха трудящихся на Каменном острове. Тридцать дач и особняков стали пространством новой жизни. Физическая реабилитация должна была соединиться с морально-психологической. Здесь должен был формироваться новый человек. Как все это происходило, вспоминала художница Валентина Ходасевич.
«Первая большая площадь после въездной аллеи с моста на остров названа Площадь народных собраний. В центре – постамент и леса. Скульптор Блох лепит из гипса десятиметровую фигуру «Пролетарий» и говорит, что решил «переплюнуть» размерами «Давида» Микеланджело. Работает Блох с помощниками без отдыха. Ночью разжигают костры. Последние дни и ночи перед открытием я тоже проводила на острове. Скульптура «Пролетарий» доставила Блоху и мне много неприятностей. Внезапно наезжала ведающая всеми мероприятиями на острове революционная тройка из Петросовета… Было семь часов утра… вижу расстроенные лица товарищей, бурно объясняющихся с Блохом, который настаивает, что «Пролетарий» хорош, и справедливо говорит, что если бы он и согласился приделать фиговый листок, то это невозможно – леса разобраны, да и гипс кончился. В перепалке забыли о моем присутствии, переругались и называли все своими именами».
Открытие приходилось на следующий день. Счастливчиков привозили из разрушенного голодного города, напоминавшего ад, они проходили через триумфальную арку, вступали на песочную дорожку с яркими клумбами по бокам – и попадали в рай. Слова на столбах вдоль дороги складывались в фразу: «Мы превратим весь мир в цветущий сад». Люди вступали на площадь, и – здесь лучше Ходасевич никто не расскажет – «окончательно ошеломленные, останавливались перед скульптурой непристойно белого, гипсового, мускулистого «Пролетария» и медленно обходили его вокруг. Начались такие высказывания, что хотя я и помню их, но неловко это написать, хотя многое было даже остроумно. Приехавшие члены Петросовета, районных советов депутатов и наши руководители из тройки помрачнели и говорили между собой: «Надо срочно сделать выводы, так оставлять нельзя. Что же вы смотрели, товарищи?» (Но ведь пока были леса, многого не было видно.) Блоха обязали за ночь, чего бы это ни стоило, надеть на «Пролетария» фартук (дадут сколько угодно рабочих, чтобы сделать лестницы-леса). Фартук сделали из листьев фанеры с угловатыми складками, а кое-что пришлось отбить. Наутро у Блоха был сердечный припадок».
Для утверждения образа рая отдыхающих обильно кормили (хлеб стоял на столах без ограничений!) и развлекали наставляя (на открытии показали пьесу «Блокада России» с морскими сражениями в местном пруду; в ней принимали участие 750 человек, а смотрели – около 20 тысяч).
Появление такого оазиса жизни в полумертвом городе было, конечно, огромным событием.
«Нам нужно хорошо и правильно жить»
Мысль о коллективном отдыхе витала в воздухе. Еще в начале века в Европе появились кемпинги и детские летние лагеря – с общим пространством еды и развлечений. На Западе все более популярным становилось увлечение солнцем, здоровьем и упражнениями на воздухе (чему способствовала и демократизация отдыха). Но на этом фоне советская Россия поражала размахом государственной постановки дела. Соперничать с ней (уже в 1930-х) могли лишь национал-социалисты: на балтийском побережье Германии (Прора) в 1936–1939 гг. движением «Сила и радость» с благословения Гитлера был построен курорт для рабочих, 8 зданий которого растянулись вдоль кромки моря на 4,5 км. Эта своеобразная машина массового отдыха была рассчитана на 20 тысяч человек.
В 1920-е годы в России было не до проектов такого размаха. Зато курортов становилось все больше. Потихоньку развивались прежние курорты: Старая Русса, например, принимала до 3500 человек в год. По местной инициативе открывались новые (порой в самых неожиданных местах): в 1922 г. был открыт крохотный курорт Солониха в Северо-Двинском уезде (с ваннами из дерева и расселенными по крестьянским избам больными) или – в 1923 г. – бальнеогрязевый курорт в Сольвычегодске.
На дискомфорт никто не жаловался. Как говорил один из представителей Наркомздрава Карелии, «пролетарскому сознанию глубоко чужды капиталистические западные курорты», которые «превращаются в места стечения власть имущих, ищущих не здоровья, а разгульной жизни, приключений».
Самым интересным изобретением на пути преобразования были дома отдыха. Первые опыты массового заселения пригородного пространства отдыхающими проходили вокруг Москвы. Советские дома отдыха разместились в бывших усадьбах (Узкое, Марфино, Архангельское, Монино), дворцах (Ливадия), дачах крупных чиновников (Болшево) и в монастырях (Звенигород).
В 1925 г., уже в осмысление случившегося опыта, появится журнал «За новый быт», и значимой частью этого нового быта окажутся ночные туберкулезные диспансеры в Москве, санатории и – главное – дома отдыха.
Редакционная статья сообщала: «Октябрьская революция выдвинула вопрос о научной организации труда. Разумный отдых является предпосылкой разумного труда. Одно от другого неотделимо… 11 месяцев напряженного труда на фабрике, на заводе, в конторе требуют не простого отдыха, не просто ничегонеделания, а разумного, организованного, дающего организму максимальное накопление физических и психических сил. Предоставить рабочему такой отдых, научить его правильно отдыхать – такова цель домов отдыха. Дома отдыха – целиком и полностью – творчество Октябрьской революции. Раньше не только не существовало домов отдыха – самой идеи этой не существовало».
В Москве и вокруг в 1921 г. было 12 домов отдыха на 1500 коек, в 1922–1923 гг. (нэп) количество коек сократилось до 500, а затем стало неуклонно расти: в 1924 г. – 1750, в 1925 г. – 5000. В 1925 г. появились «плавучие дома отдыха»: два парохода возили отдыхающих по маршруту Нижний Новгород – Пермь. «И в загородной усадьбе, и на пароходе рабочий проводит день, строго урегулированный режимом, разумно питаясь, закаляя свое тело воздухом, солнцем и водой, занимаясь гимнастикой и спортом, слушая лекции и концерты, – все это под неослабным контролем врача, под руководством инструкторов. Две недели или месяц такого отдыха во время очередного отпуска дают отпускнику силу и закалку на год работы, и главное, воспитывают в нем понимание любви к здоровому, гигиеническому укладу жизни».
Один из номеров журнала полностью посвящен домам отдыха. Презентация их проходит под лозунгом «Что дала нам советская власть». И дальше – перечисление санаториев и домов отдыха в Подмосковье с фотографиями. Санатории меньше по размеру (от 40 до 170 коек), в домах отдыха счет идет на сотни.
На фронтоне дома отдыха имени Ленина в Серебряном Бору (открыт в 1921 г.) была надпись: «Иди в дом отдыха, чтобы научиться быть здоровым». С этой задачей, кажется, вполне справлялись: в 1924 г., судя по отчету, «вполне отдохнуло, прибавило в весе, увеличило размах грудной клетки около 80 %».
Главное слово в домах отдыха 1920-х – режим. Он включал в себя обязательный распорядок дня, правильное питание, коллективные мероприятия (от уроков физкультуры до прогулок с пением по окрестностям), участие в беседах с врачами, вечерние занятия в клубе. Даже одевались отдыхающие по-иному – на занятия физкультурой все переодевались в трусики и футболки, а потом зачастую в них и оставались.
Дом отдыха был прежде всего школой нового быта. Сначала этого пугались – ходили страшные слухи про жизнь коммуной, принудительную физкультуру и обязательно оголенные ноги. А затем записывали в книге отзывов: «харчи хорошие, комнаты чистые, порядки правильные». Что в этих порядках было нового? Все! Правила личной гигиены, чистка зубов, обтирания, чистое белье, еда из отдельной посуды, обучение правильному дыханию и режиму, разумные развлечения, проветривание помещений – все, что демонстрировало осмысленное отношение к жизни и собственному телу.
В образцовые дома отдыха (как правило, дом отдыха им. Свердлова) возили экскурсии (иностранцев, делегатов, просто рабочих, школьников и крестьян). Те оставляли записи в книге отзывов: «Если бы нам рассказали в Москве, что есть такой дом, мы бы не поверили, и если мы расскажем, то и нам сначала не будут верить» (детская группа). «По моему глубокому убеждению, дома отдыха являются не только кузницами здоровья, но и лучшей агитацией за компартию и советскую власть» (рабочий завода «Серп и Молот»).
