У меня есть список снов. Китай, Ницца, Индонезия, Неаполь, Марокко, Брюгге, Норвегия, Голландия, Сингапур, Венеция… – больше не снятся. Они сбылись. А вот Алтай, открывавший этот список, все оставался где-то за недостижимым пока горизонтом.
Утренний Барнаул показался мне городом, в котором уже побывать довелось. Так бывает с давними снами. Однако стоило нам отъехать несколько километров, как воздух прочертила сорока, за ней вторая, и вдоль дороги чья-то добрая рука расстелила сначала пшеничное поле цвета утреннего солнышка, потом гречишное, затем за нами побежали подсолнухи, уже сбросившие лепестки. Все это было богато оторочено голубыми соснами, червонными березами, серебряными осинами и вечной зеленью елей. А потом из-за горизонта выступили горы. И тут я поняла, что мой давний сон начал сбываться.
Пейзажи Горной Колывани кажутся снами наяву
***
Это сейчас северную часть Рудного Алтая называют Горной Колыванью, а в ХIХ в. это место звалось Змеевским краем. Если кто хочет потрогать руками историю – ему сюда.
В 1717 г. на месте копей древнего народа, называвшегося чудью, нашли богатейшие залежи меди. А в 1736 г. крепостные уральского промышленника Акинфия Демидова, построившего тут завод, обнаружили у подножия горы Змеевой залежи серебра. Там-то и заложили знаменитый рудник, дававший 54 000 пудов серебра в год. Уникальный музей истории развития горного производства действует с 1827 г. и находится в первом в Сибири здании, специально построенном для этой цели. Лично для меня Алтай начался с первых слов директора музея Валентины Христиановны Смирновой, которая, влюбленно глядя на рукописную карту Колыванского горного округа 1837 г., сразу сказала, что другого такого места на свете нет. Удивительный человек – горный инженер и изобретатель Петр Козьмич Фролов построил в 1806–1810 гг. первый в России рельсово-чугунный путь для доставки руды длиной в полторы версты – от рудника на Змеевский завод. Начальник алтайского горного округа Петр Фролов до начала ХХ в. был единственным сибиряком, удостоившимся царских почестей: он стал сенатором и получил чин тайного советника. Его уж давно нет среди живущих, а Валентина Христиановна, показывая макет старинного рудника и все прочие сокровища, нет-нет да и глянет так гордо, будто Фролов с ней намедни чай пил.
Алтайский мед – всем медам мед
Про знаменитое Колыванское озеро, которое находится у подножия горы Большуха, рассказать сложно – а как? Это уникальный памятник природы. В 1829 г. сюда специально приезжал знаменитый А. Гумбольдт и назвал озеро «чудеснейшим уголком мира». Его поразили скалы-останцы. Еще бы! Как будто великаны играли в камешки, сложили их стопочкой, пошалили и ушли. А мы теперь стоим и глазам не верим.
***
Я живу в Москве и редко задумываюсь о том, как окружающая природа воздействует на человека. В Москве есть метро, а природы нет. А вот здесь, на Алтае, вглядываясь в мелькающие за окном картины, вдруг ловишь себя на том, что это повсеместно разлитая красота наступает на меня и что-то там внутри переставляет с места на место. Едешь час, едешь три, пять часов, а берущие за душу картины все не кончаются. Уходящие за горизонт пшеничные поля, точно выложенные горячими пирожками, полянки солнечного рапса, склоны сменяющих друг друга гор, покрытые разноцветными лесами, хрупкие блюдечки голубых и зеленых озер (в Алтайском крае их больше 11 тысяч), деревни, спрятавшиеся от посторонних глаз в зарослях цветов, яблонь и груш, оранжевые тыквы, похожие на елочные игрушки, нет-нет да и выглядывающая из-за поворота тайга… И вдруг понимаешь: не надо никуда бежать, торопиться. То, куда принято нестись и рваться, – вот оно, рядом! Остается только рассмотреть и разгадать то, что в этих краях Творец раздает даром.
Многие жители Алтая не сомневаются в том, что жизнь началась здесь. И именно здесь находится Шамбала. Не какая-то вымышленная страна, которой нет и никогда не было, а территория погружения в себя. В столичном магазине в лучшем случае принято обмениваться воспоминаниями о докторской колбасе былых времен, а тут едва ли не в каждой придорожной лавке меня спрашивали, слыхала ли я про Шамбалу.
Почему я так хотела попасть на Колыванский камнерезный завод, сама не пойму. Знала только, что завод старинный, императорский. А того, что именно там из огромного пласта ревневской яшмы сделали знаменитую «царицу ваз», которая стоит в Эрмитаже, не знала. Отделывали ее 14 лет. В 1840 г. привезли в Петербург, и 9 лет она ждала своего часа – не потому, что не было достойного помещения, ее поместить куда-либо трудно было: по овалу пять на три и в высоту два с половиной метра…
Побывать на Алтае и не расколоть кедровый орешек – это преступление
В старину рабочие шлифовального цеха работали в белых халатах, а в самом цеху было необычайно чисто, везде лежали ковры. Зарплата составляла 3 рубля, на эти деньги можно было купить корову. Камнерезы работали династиями, работа считалась почетной. Сейчас там работают люди, которых на всем свете раз, два и обчелся. Говорю это потому, что белые халаты, ковры и зарплата, на которую можно купить корову, остались в прошлом. Завод в упадке. Вредная каменная пыль, шум воды, которой моют каменные глыбы, грохот. Стою у стола, на котором резчик собирает икону в стиле флорентийской мозаики. Мастер – женщина. На нас не глядит. Вдруг ныряет под стол и начинает перебирать куски яшмы и порфира. Десять минут, двадцать. Приложит к работе – не то. Опять ныряет, опять прикладывает – не то, и все. Я-то смотрю и не вижу, а ей прожилки не нравятся. Гладит рукой, вглядывается. И вдруг мне стало так тепло, так спокойно. И тому, у кого этот образ окажется, тоже будет тепло. Не за деньги работают – просто они знают, где та самая Шамбала.
В Колывани живет чуть больше полутора тысяч человек. И там два музея: заводской и крошечный музей леса, созданный тридцать лет назад фронтовиком Василием Кирилловичем Паутовым. Вернулся человек с войны, пошел в лесхоз, работал главным лесничим. И сделал такое удивительное дело: собрал все виды животного и растительного мира Колывани – деревья, цветы, птиц и бабочек. Помогали ему охотники, чучела, как умел, делал сам. Входишь в две крохотные комнатки, точно в детство, со всеми его оттенками радости и любопытства. И Василия Кирилловича, которого давно уже нет, сразу понимаешь: сделал он это от радости, просто от души. За зарплату такое не сделаешь…
***
Алтайский край пахнет хлебом, травами и весь пропитан медом. Едешь по дороге (дороги, кстати, отличные) – прямо медом намазано. Для путешественников истинный рай. И не только из-за меда (а также хлеба, сыра, масла, сметаны), но и потому, что, куда ни погляди, везде рано или поздно увидишь так называемый «зеленый дом». Уже несколько лет в крае успешно развивается такое новое и набирающее популярность туристическое направление: люди строят на своем деревенском (сельском) участке домики со всеми удобствами и приглашают желающих провести отпуск, как говорится, у Христа за пазухой. Стоит это в среднем 700 рублей в сутки на человека, а если с чудесной домашней едой – плюс 250 рублей. Потрясающая рыбалка, верховая езда, байдарки, грибы да ягоды. Хозяева пашут от зари до зари, зато жизнь кипит. Но только местные жители от этого не в восторге. Жалуются на безработицу, однако работать не хотят. Всем хочется плюшек с медом, но бесплатно. Смешные…
Алтайский край пахнет хлебом, травами и весь пропитан медом. Едешь по дороге (дороги, кстати, отличные) – прямо медом намазано. Для путешественников истинный рай.
***
Знаете, я очень люблю «Путешествие Нильса с дикими гусями». На самом деле это учебник географии, написанный сказочницей. Оттуда мне досталось драгоценное ощущение путешествия как подарка. И еще я запомнила, что нередко самое главное можно увидеть только с высоты птичьего полета.
Барнаул стоит на Оби – самой большой реке России. Зрелище, доложу я вам! Обь происходит от слияния рек Бия и Катунь. И вот все говорили: «Бирюзовая Катунь» – особая экономическая зона, надо вам поехать и посмотреть. При слове «зона» ехать, конечно, никуда не хочется. Но пришлось. Приеду, и все будут спрашивать: видела? А я не видела. Ну, поехала. Привезли меня в лес. Вышли из «Волги». Спрашивается: зачем? Оказалось, дальше поедем на «Урале». Если кто не знает, «Урал» – это сооружение, в которое надо забираться по трапу, как в самолет. Используется при езде по вертикали. Я думала, меня везут на небо. А оказалось – на высокий берег Катуни.
Единственная мысль: я могла умереть и не увидеть этого. И если есть на этом свете что-нибудь бирюзовое – так это Катунь.
***
Сначала я подумала, что показалось. Нет, правда: посреди леса стоит старинный деревянный корабль с высокими мачтами и веревочными лестницами. На борту название: «Любовь». Оглядевшись вокруг, я обнаружила чудо-юдо рыбу-кит. Большущая серебряная рыба извивается неподалеку от корабля, и там снуют люди.
– Ладно, – сказал человек, который меня сюда привез. – Пойдемте знакомиться с хозяином.
Мы вошли в корабль и оказались в обеденном зале. По залу распространялся запах душицы, меда и доброй похлебки. Мужчина, сидевший за столом рядом с деревянным пиратом, посмотрел на меня и отрубил: «Интервью не даю, фотографировать меня не разрешаю».
Я такую строгость оценила. Журналисты много болтают, а этот человек делает. Причем делает то, что по большей части считается невыполнимым.
Сергей Васильевич Чикулаев 54 лет от роду, судя по всему, уже прожил несколько жизней, хоть никогда в этом не признается. Он говорит: «Жизнь одна, в том-то все и дело. Это праздник. Вот я его и праздную – живу».
Жил он на заимке под Новосибирском, отец был егерем, первоклассным охотником, птиц узнавал по голосу, зверей – по походке. В 9 лет впервые увидел электрическую лампочку, а в 9-м классе, в интернате, – телевизор. Поступил во Владивостоке в мореходку и двадцать с лишним лет ходил по всему миру на судах, которые раньше показывали в передаче «Клуб кинопутешественников». Потом у него заболела мать. Понял, что придется возвращаться на землю. Семья перебралась на Алтай. Жизнь без моря казалась невозможной. Поэтому он бросился в лес, как в море. Тоже стал егерем. Главным условием новой жизни было: подальше от города.
Потом переехал в село Язово, построил дом. Жил с матерью, женой и дочкой. Однажды дом загорелся. Чикулаев твердит: это был не поджог, а короткое замыкание. Но именно таких и поджигают: уж больно не похож на других. Еле успел семью на улицу вывести. Сгорел дотла. Несколько дней думал: как быть? Хотел взять кредит – не дали. Тогда-то он и принял решение: никогда ни у кого ничего не просить. Помогли друзья. Он снова построил дом и решил, что пришла пора строить корабль. Он же моряк.
Историю сооружения этого корабля – без всякого чертежа, с местными мужиками, которые все спрашивали: «Васильич, а чего строим-то?», – историю установки мачт при помощи крана и танка надо бы записать, но ему некогда. Это правда. Во-первых, сейчас строятся новые домики для приезжающих сюда отпустить душу на покаяние («Русский дом» Чикулаева может одновременно принять до 100 с небольшим гостей, но ему этого не хватает). Во-вторых, у него маленькие дети. Да, маленькие! В 50 лет у Чикулаевых родилась двойня. Сыну старшей дочери Насти столько же лет, сколько Арине и Полине. С женой он познакомился на корабле, когда ей было 18 лет. Говорит: коса у нее была до пояса. А еще они с женой усыновили мальчика, и Чикулаев мечтает усыновить еще нескольких малышей. После детского сада вся эта публика учится хорошим манерам и танцам. Я посидела на уроке и вышла, потому что устала смеяться и радоваться…
А потом меня повели гулять по лесу. Я уже не очень удивилась, увидев избушку на курьих ножках. Но тут мой провожатый молвил: «Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом», – и избушка повернулась. Да, правда! Чикулаев потом рассказал, что построил ее за две недели дамам к 8 Марта. Не знал, как сделать механизм вращения, но он приснился ему во сне.
Историю Сергея Чикулаева нужно прописывать людям как лекарство. Он сказал: каждый должен строить свой корабль. Но, только увидев его в лесу, можно поверить в то, во что невозможно поверить.
Собственно, это и есть Алтай. Его земля и люди…
Полностью материал читайте на сайте www.altairegion22.ru/info/tour
