Возглавив Департамент охраны и развития охотничьих ресурсов Минсельхоза России, Алексей Саурин с первых дней снискал славу реформатора в этом, казалось, безнадежно консервативном хозяйстве. Активно развиваются частные угодья, изменилось отношение к самой охоте, объявлена война жестокости, проводятся выставки трофеев. О том, какие цели преследует эта политика, глава Департамента рассказал редактору «Отдыха в России».
– Алексей Иванович, что сейчас представляют собой охотничьи угодья нашей страны? Говорят, все лучшие земли давно поделены между коммерческими структурами…
– Прежде чем говорить о возможном разделе этого ресурса, нужно хорошо представлять себе реальные его объемы. Охотничьи угодья России – это 1 миллиард 600 миллионов гектаров земли. Такую площадь запросто на квадратики не разобьешь. На сегодня за охотпользователями числятся лишь тринадцать с половиной процентов этой территории. Числятся на правах аренды, а не собственности. Но мы как раз заинтересованы в том, чтобы число таких арендаторов росло. Если говорить о развитии охотничьих ресурсов России, то создание подобных хозяйств – самый перспективный путь.
– В чем его преимущества?
– У каждого участка должен быть хозяин. 10 200 егерей, которые подчиняются нашему Департаменту, – цифра внушительная. Но, повторюсь: миллиард шестьсот миллионов гектаров, от Сахалина до Мурманска, – такую площадь усилиями одних только егерей не то, что развивать, контролировать полноценно нельзя. Особенно если вспомнить о нашем бюджете – 650 миллионов рублей на все, включая зарплату, техническое оснащение, связь… Арендатор же, вступающий в права владения землей, заинтересован в том, чтобы эта земля приносила доход. Это значит, что будут создаваться условия для естественного воспроизводства фауны, что нелицензированная охота будет пресекаться самым решительным образом.
– Частное охотничье хозяйство и Департамент не связаны никакими отношениями?
– Еще как связаны! Ведь только мы выдаем лицензии на отстрел животных. Охотпользователь обязан ежегодно, по зимним маршрутным учетам, предоставлять в Департамент отчет о состоянии «подчиненной» фауны, численности по каждому промысловому виду. Эти отчеты тщательно изучаются нашими специалистами, учеными, при необходимости эксперты выезжают на места. И уже на основании реальных цифр Департамент принимает решение: какое количество лицензий, к примеру, на медведя, лося или кабана выдать тому или иному хозяйству.
– И сколько стоит убить медведя?
– Я не знаю, за сколько вам позволят сделать это в определенном охотхозяйстве. Мы не диктуем цены, их формирует рынок. Мы же продаем лицензии по госценам. И давно говорим о необходимости их повышения. Посудите сами: лицензия на медведя стоит 600 рублей, на кабана – 200. Да сама бумажка с несколькими степенями защиты, на которой эта лицензия напечатана, стоит сейчас, по-моему, дороже! Охрана природных ресурсов, животного мира – дело дорогостоящее, и на восстановление этих ресурсов уходят не годы – поколения. Поэтому мы и выступаем за удорожание лицензий, за передачу угодий в частные руки. Все это напрямую отвечает задачам охраны и развития охотничьих ресурсов: образно говоря, зверь получит на рубль больше.
– С Вашей подачи в СМИ замелькали новые термины – «трофейная охота», «охотничий туризм». Означает ли это, что Вы намерены изменить отношение общества к охоте в целом?
– Да, мы выступаем последовательными противниками «мясного» направления – убийства животных ради пищи. Это чистое варварство, ведь на еду годятся и детеныши, и молодые особи… Другое дело – трофейная охота, вид отдыха, популярный во всем цивилизованном мире. Здесь на смену духу наживы приходит спортивный, соревновательный дух. Объект такой охоты, чаще всего, уже возрастное животное, потерявшее свои репродуктивные способности. Трофейного зверя нужно найти, выследить, иногда на это уходят недели. Это действительно удовольствие не для всех, довольно дорогое, но оно того стоит! Среди «трофейщиков» замечены такие известные люди, как Сергей Ястржембский, Сергей Лисовский, редактор «МК» Павел Гусев, Леонид Огородников, Олег Андреев и другие.
– Что, по-вашему, препятствует развитию охотничьего туризма?
– Во-первых, в регионах эту проблему не считают самой насущной. Вот разве что Санкт-Петербург и Ленобласть, Вологодская область сформировали пакет конкретных предложений, рекомендаций, от которых можно отталкиваться, организовывая охотничьи туры. Во-вторых, конечно, слабая инфраструктура, отсутствие культуры приема и обслуживания взыскательных гостей. И к тому же 13 процентов частных охотхозяйств – очень мало. Появлению новых обустроенных угодий в немалой степени препятствуют региональные власти. Как всегда, это объясняется громкими заявлениями о недопустимости распродажи земель. На самом деле все гораздо прозаичней: регионы банально не заинтересованы в появлении таких хозяйств, поскольку никаких прямых поступлений в местные бюджеты это не сулит.
– Получается, охотничьему туризму отведена довольно туманная перспектива?..
– Не думаю. Несмотря на все трудности, в России уже сложилась сеть хозяйств, способных предоставлять гостям самые комфортные условия. Даже без учета «кремлевских» заповедников, которые находятся не в нашем ведении. Есть отличные угодья на Селигере, под Суздалем, Нальчиком, в Озерках, большой популярностью пользуется Безбородовское хозяйство… Но развивать эту сеть необходимо. Если туристические отрасли иных стран 30 процентов своих доходов получают от охотников, то у нас эта составляющая измеряется тысячными долями.
– А вы лично как охотник какими трофеями можете похвастаться? На медведя ходили?
– Разные были трофеи… (достает из ящика огромный фотоальбом) Вот здесь и зубр, и горный баран… Даже на белого медведя охотились. Для научных целей потребовался отстрел. Лицензия выдавалась на правительственном уровне, животное ведь в Красную книгу занесено. А бурых медведей за все охотничью жизнь двух убил…
– Не жалко убивать медведя?
– Жалко. Конечно, жалко. Вообще, любое животное жалко убивать. Разве что кабана почему-то не жаль. Но это, наверное, личное. А медведя жалко. Хоть и знаешь: зверь хитрый, коварный, злой… А все равно жалко.
– Какому оружию Вы отдаете предпочтение? Зарубежным моделям или поддерживаете отечественного производителя?
– Иностранному оружию. И дело тут не в поддержке производителя. Я против варварских способов охоты, а наши заводы выпускают, в основном, автоматическое оружие. Я же хожу с одним патроном. Да и калибр у наших карабинов мелкий – так ведь можно не убить зверя, а сделать подранка… У меня два карабина – «Манлихер» и «Блайзер штуцер». Они меня вполне устраивают.
Беседу вел Юрий Патрин
