Вырвавшись из загазованного, но все равно зеленого, по сравнению с Москвой, Сочи с его толпами отдыхающих и московскими ценами, ощущаешь себя птицей, вылетевшей из золотой клетки. Но цель нашего автомобильного путешествия – Абхазия.
До границы с ней от центра Сочи – 30 километров по отличного качества 4-полосной дороге, проходящей через курортные Мацесту, Хосту и Адлер.
Чем дальше от сочинского порта, тем разнообразнее варианты размещения: Адлер вообще можно считать российской столицей «дикого» отдыха – он лидирует по числу частных мини-гостиниц, отдых в которых не так больно ударит по карману, как пансионаты Большого Сочи. Километров через десять встаем в очередь. Вот она – государственная граница. Очередь – машин пятнадцать. Судя по номерам, в суверенную республику стремятся попасть жители Москвы и области, Ростова, Орла и Краснодарского края. Вдоль очереди прогуливается мужчина в вытянутых на коленках спортивных штанах и темных очках.
– Ребята, хотите вон туда? – спрашивает он, указывая на запертый шлагбаум погранпоста, аккурат рядом с которым располагается пост ДПС. – За штуку сейчас проедете, иначе ведь стоять вам здесь часа эдак… три.
Стоять не хотелось, но и лишней «штуки» в кармане не было. Цена «зеленого света» легко опустилась до 800 рублей, и мы не спеша направились к посту по встречной, объезжая менее сговорчивых сограждан, избравших путь ожидания.
– А что это у вас там в бардачке? А на ложечке случайно не следы героина, а то ведь мы вас сейчас лет на пять закроем – бодро приговаривал сержант, проводивший стандартную для краснодарских гаишников процедуру досмотра автотранспорта (при которой обыскивают бардачок, но не обращают внимания на багажник). Удовлетворившись объяснением, что на ложечке остатки утреннего йогурта, сержант быстро потерял к нам интерес.
– Это разве очередь? – подхватил разговор старший по званию лейтенант Максим К. – Вот летом тут часов по 12 стоят. Но, конечно, нормальные ребята проезжают без проблем. – Нам стало лестно, что он принял нас за «нормальных», и мы вспомнили слова незнакомца о летней ставке в 200 долларов за проезд. – Так ведь во всем «яма» виновата, слишком долго досматривают.
Ямой на границе называют российский таможенный пост. Показательное название. Само прохождение границы с российской стороны занимает минуты две-три. Показал офицеру российский паспорт – и ты на нейтральной полосе, которая проходит по реке Псоу. Здесь все по-взрослому, есть даже дьюти фри с довольно привлекательными ценами. Десять минут ожидания и наш водитель уже выезжает с таможни с пропечатанной декларацией. Дальше – снова шлагбаум, теперь уже абхазский. В кресле, выставленном у вагончика с надписью «Государственный пограничный контроль Республики Абхазия», спокойно курят два офицера. Все, что им нужно от нас – чтобы водитель вышел и записал в школьную 48-листовую тетрадь свою фамилию и номер машины.
– А вы куда? В Гагру? Там очень хорошо! – граница для нас открыта.
Через 800 метров проселочной дороги выезжаем на Сухумский тракт. От России с бешеным рынком и огромной очередью из людей и машин нас отделяют какие-то полкилометра по прямой, но контраст очевиден: здесь почти нет машин. Зато есть древние, последней степени убитости «рафики» выпуска восемьдесят-лохматых годов, перевозящие в своем чреве по 15 человек, груженные до отказа всевозможной провизией, закупленной на рынке в приграничном российском селе Веселое. Как мы потом выяснили, на этих людях и держится снабжение жителей республики большей частью продуктового рациона.
В Абхазии, как в Индии, корова – священное животное. Они гуляют по дороге, они на ней лежат и даже спят. Пастись они могут даже за несколько десяткой километров от ближайшей деревни, но никто их не крадет и не сбивает. Не крадет, потому что в Абхазии скотокрадство, да и вообще воровство – одно из тех деяний, за которые могут выгнать из деревни. Причем выгонят не только вора, но и весь его род. Это, правда, не касается традиционного горского обычая – похищения невесты. Кстати, вопреки расхожему мнению, этот ритуал происходит только по согласию самой девушки и ее братьев, которые обязательно должны после похищения найти ее до захода солнца. Потом они как бы бьют похитителя, но все же мирятся и «разрешают» свадьбу.
В Абхазии чувствуется российское военное присутствие. В Гагре мы встретили лейтенанта морской пехоты из Петербурга Ивана с женой Галиной, отдыхающих в местном военном санатории. Российское военное ведомство, по их словам, предлагает военнослужащим путевки по 3 тысячи рублей на человека за 21 день с питанием и лечением.
– Санаторий забит до отказа – цена привлекательная, да и качество отдыха весьма неплохое, – рассказывает Иван. – Только вот скучновато как-то здесь…
Из развлечений для отдыхающих в Гагре действительно только пара-тройка придорожных ресторанчиков с недорогим домашним вином и сосисками по 5 рублей за штуку.
В Пицунде наткнулись на трехметровый забор с колючей проволокой. По деревьям, ничуть не смущаясь прохожих, бегают белки. Наверное, санаторий какой-нибудь.
– Нет, это не санаторий, – развеял наши сомнения Владимир, случайный прохожий, шедший за водой. – Это русская военная база. Пока она здесь есть, мы чувствуем себя в безопасности.
Повезло же военным, которые служат здесь: через щель между плитами виднеется некое подобие сочинского Дендрария с асфальтовыми дорожками и сотнями видов растений.
Проехав вдоль забора пару километров, попадаем в сосновый лес, за которым шумит море. В лесу за столиком сидят мужчина и две девушки. Как потом выяснили, Тариел – водитель туристического автобуса, а его спутницы – москвички, приехавшие на каникулы. Он тут же предложил выпить за встречу. Поскольку вино было его собственного приготовления, отказаться было невозможно.
– Если хотите чего-нибудь интересного увидеть, сходите в Дом-музей, – подсказал Тариел. – Здесь совсем недалеко – в Лидзаве.
На въезде в эту Лидзаву останавливаемся у стайки детей. Все знают о местной достопримечательности и готовы показать дорогу. Хозяина этого единственного в Абхазии частного музея Зураба Хецуриани дома не оказалось, зато его симпатичные дочки Нана и Анетта с радостью рассказали об экспозиции, посвященной традиционному быту и культуре Абхазии.
– Дедушка Георгий сам сделал все, что здесь представлено – сообщили девочки. – А потом решил превратить дом в музей. А вот, кстати, и его могила, – Анетта показала на надгробие, расположенное аккурат напротив крыльца. – Вход стоит 30 рублей, но мы денег с вас не возьмем, ведь еще не лето…
Наследнику Зурабу, получившему Дом-музей в наследство, не раз предлагали продать что-нибудь из экспонатов – какой-нибудь медный самовар, сделанный в XIX веке, старую картину или грузинскую саблю. Но Зураб, хоть и нужны очень деньги, не продал пока не одной вещи. Память о деде – это святое. Да и летом нередко автобусы с туристами наведываются – несколько тысяч рублей за сезон зарабатывает с юными дочками довольно легко.
Жизнь в Абхазии течет не спеша, по всем канонам курорта. Рабочий день у чиновников длится до… обеда. Потом все замирает: перестают ходить городские автобусы, наступает тишина и покой. Но это – до середины июня, пока не начнется «горячий сезон».
– Никуда сейчас под вечер не ездите, дорога опасна, там много вооруженных постов, – увещевал нас чиновник администрации Гагры, узнавший о нашем плане съездить к красивейшему высокогорному озеру Рица.
Мы не послушали и направились в горы. Может, чиновник перестраховывался, а может, сам он ни разу не был на Рице, только вот ни одного вооруженного человека на своем 50-километровом пути мы не встретили. За исключением, может быть, человека в военной форме, который собирает по 100 рублей с каждого въезжающего в национальный парк «Рица». Дорога на озеро представляет из себя горный серпантин, изрядно подтопленный весенним паводком, из-за чего стоит остерегаться многочисленных ям и поваленных на дорогу деревьев. С горы открывается потрясающий вид на каньон и горную реку, крайне популярную среди рафтеров. На одном из перевалов встречаем группу молодых людей с огромными рюкзаками.
– Мы объездили весь Кавказ, но здесь понравилось больше всего, – рассказывает Александр, системный администратор из Ярославля. – Сначала доехали до Сухума, там наняли вертолет – 16 тысяч рублей за час полета, – приземлились в высокогорном селении Пцху, оттуда пешком – до устья реки, откуда и начали сплавляться.
Дорога на Пцху есть только летом, зимой же это русское селение становится недоступным. Люди там живут на натуральном хозяйстве, разводят пчел, делают сыр, собирают грибы и ягоды, охотятся.
Местное гостеприимство
На Рице ведется активное строительство. Директор госдачи президента Абхазии Батал Чамагуа, с которым мы знакомимся у дымящегося мангала, строит свою мини-гостиницу на 30 мест. Надеется, что в этом сезоне отдых на Рице будет пользоваться спросом. В советские времена к озеру поднимались до тысячи автобусов в день! – рассказывает он. Сейчас пока меньше десятка.
Хозяин стройки, узнав, что мы журналисты,
сразу же приглашает за стол. Вообще застолье – лучший метод решения любых вопросов и лучший повод для общения. Вспоминается, как в Сухуме мы случайно проезжали мимо ресторанчика, в котором проходила свадьба. Так родственники жениха остановили нашу машину и буквально силой затащили «русских друзей» внутрь. Пока все вино на столе не было выпито, из-за стола выйти не получилось. Там-то нам и рассказали об абхазских свадебных обычаях, после чего наш водитель на полном серьезе стал задумываться о том, чтобы жениться на абхазке. Девушки здесь очень красивые и, говорят, хранят верность мужу, что называется, до гробовой доски.
На противоположной стороне этого красивейшего горного озера располагается дача Сталина. Ее, по словам очевидцев, он любил больше всего. Мы уговорили Батала договориться с охраной «режимного объекта» и пустить нас внутрь, за высоченный зеленый забор. Летом сюда приезжают отдохнуть «высокие люди» из Москвы, да и сам президент Абхазии Ардзиба любит иной раз наведаться в эту горную местность. Массивное деревянное здание было окружено массой мусора, нанесенного паводком.
– Ну, это мы скоро все уберем, – уловив наше разочарование, уверенно заявил Батал. Скоро можно будет здесь отдыхать, приезжайте. Тут, кстати, в лесу полно всякой живности. Вон, ребята из соседнего кафе на днях в лесу медвежонка нашли, сейчас он клиентов развлекает. Есть и кабаны по двести килограммов веса, орлы, лисы. Только вот фотографировать нельзя – государственной важности объект.
И как мы не просили Батала позволить нам сфотографировать несколько мрачноватое одноэтажное здание, в котором отдыхал вождь всех времен и народов, он так и не разрешил.
Спустившись с гор, на следующее утро едем в Сухум. Столица республики больше других пострадала в войне с Грузией и кое-где напоминала кадры из нынешнего Грозного: выбитые окна, полуразрушенные дома.
– Зато мы построили набережную длиной 5 километров, – возразил нам Роин Агрба, глава пресс-службы президента Абхазии. – Понятно, что денег на восстановление города у республики не хватает. Так ведь все сейчас происходит естественно. Все эти разрушенные дома уже куплены россиянами, говорят даже Пугачева один из лучших особняков купила. Если Россия откроет границу, все тот же час будет реконструировано на частные деньги. И город, я уверен, вновь станет красивейшим на побережье.
Мы присели на набережной рядом со знаменитой кофейней «У Акопа», где с утра можно увидеть представителей всех слоев обществ –: от президента до пенсионеров. Было крайне непривычно видеть несколько десятков серьезного вида мужчин – играющих в тенечке под пальмами в шахматы или просто разговаривающих друг с другом – не с пивными кружками в руках, а с маленькими кофейными чашечками.
За обедом Роин рассказал нам о том, что в прошлом году в Абхазии отдохнули 350 тысяч россиян, но могло быть еще больше, если бы не PR-кампания российских курортов, которые через газеты убеждали туристов в том, что в республике опасно.
Обезьяны
Следующим пунктом в нашей программе было посещение некогда знаменитого на всю страну обезьяньего питомника. В тот день мы были единственными гостями приматов, а потому они с великой радостью угостились принесенным нами печеньем.
– А раньше ведь здесь было не протолкнуться, – говорит Валентина, сотрудница питомника. – Люди со всего Союза съезжались обезьян посмотреть. Но ничего, скоро вот границы откроют и снова к нам поедут русские.
Туристов из России в республике все равно ждут и хотят, чтобы они задерживались подольше и денег тратили побольше. Хотя побольше, по московским меркам, звучит смешно. Обед в ресторане в центре Сухума с полутора литрами домашнего вина (порций меньше, чем на полтора литра, в ресторане не подают), закусками, хачапури и шашлыком обойдется в 120–180 рублей на человека. И это при исключительной свежести и объемах блюд.
На обратном пути мы остановились у придорожного рынка в Гагре. Одна из старушек вывесила над лотком советский стяг с гербами всех союзных республик.
– Мне подруги сказали: вот приедет Зюганов, даст тебе за это 100 долларов. Так что за 100 долларов продам, – сказала она.
Рядом с рынком – ржавый еле живой бензовоз – именно из таких в республике чаще всего продают бензин. 92-й – по 20 рублей за литр. Бензин продает Зелима. На вопрос: а точно ли там, в бочке, 92-й, она ответила: а Бог его знает. Все вроде бы берут. Бензовоз старый, и потому хрупкая женщина наливает бензин сначала в мерную тару – 20-литровую канистру, а уже из нее переливает в бак. Бизнес идет неплохо: на заработанные деньги Зелима с мужем купили домик в Гагре, где планируют устроить гостиницу.
…К границе с Россией мы подъехали около десяти вечера накануне первого после праздников рабочего дня. Пристраиваемся к очереди из двадцати с лишним машин, среди которых несколько рейсовых и туристических автобусов. Через 5 минут стояния, к нам подходит человек в форме абхазской армии.
– Долго стоять будете. Часа четыре-пять. Может больше. За две тысячи можете прямо к российскому посту подъехать. Дорого, но как вы понимаете, не тут я один…
Абхазские гаишники оказываются менее сговорчивыми, чем наши, заявив в духе Великого Комбинатора, что «торг здесь неуместен». Через минуту мы уже втискиваемся перед автобусом Сухум–Ростов, стоящим у самого шлагбаума.
И снова Адлер с его мини-гостиницами, Хоста, Сочи с бешеным ритмом и полным отсутствием сонности, несмотря на полночь. Дорогие рестораны и услужливые официанты. Тем не менее появилось странное ощущение, что там – в Абхазии лучше, и море чище, и фрукты вкуснее, да и народ приветливее…
На самом деле, каждый волен выбирать отдых самостоятельно – кому что по душе. Абхазия по абхазски – Апсны, что в переводе означает «страна души». А Сочи – каникулярный филиал Москвы, где душе зачастую места нет.
