Ему доверяют своих лошадей Владимир Путин, Рамзан Кадыров, многие именитые бизнесмены. За последние три года он дважды выигрывал престижную скачку на приз Президента России. мастер-Жокей Московского ипподрома Магомед Каппушев дал интервью “Отдыху в России”.
Магомед встречает нас у двухэтажной конюшни для скаковых лошадей. Заходим внутрь. Жокей фамильярно шлепает огромную кавказскую овчарку, которая в “тихий час” сторожит конюшню, заглядывает к каждой лошади, треплет по шее, что-то одобрительно приговаривает. Подводит к Сателлиту, на котором выиграл последнюю скачку на приз Президента РФ.
Сверкает фотовспышка, конь вздрагивает, отворачивается. “Ну, не бойся, не бойся, – ласково говорит Магомед. – Скромный он, не любит фотографироваться”… Видимо, весь в “папу” – Магомеду тоже чужда “звездность”, общаться с ним легко и приятно.
– Сателлит – лошадь этого сезона. И вообще уникальная в истории российского коневодства. Сколько выиграл Сателлит, ни одна лошадь не выиграла. Он принадлежит конно-спортивному комплексу “Созидатель” под патронажем губернатора Московской области Бориса Громова. Я этого коня сам выбирал, привез в Москву, – в словах Магомеда чувствуется гордость.
– Говорят, он хитрый – на тренировках себя бережет, а на скачках выкладывается полностью?
– Ничего подобного – просто он до того опытный, что нет смысла его гонять, как остальных. Он очень умный, высокоинтеллектуальный жеребец; не хитрый – наоборот, очень честный конь. Все, что в нем есть, он все на скачках отдает.
– Магомед, а лошади Путина у вас стоят?
– Да, у меня. Я за ними приглядываю, тренирую. В это воскресенье одна из них в скачках участвовала. Но мы планируем их в ближайшее время перевести на разведение. Это совершено нормально – лошадям уже 6–8 лет. Для скаковой лошади это солидный возраст.
– Путин своих питомцев навещает?
– Нет, когда ему? Но на скачки он приезжает, интересуется.
– А почему Путин доверил своих лошадей именно вам? Говорят, что он лично вас из Казани в Москву пригласил?
– Нет, все было не совсем так. В Москву я перебрался в начале 2000 года, когда возобновились скачки на Московском ипподроме. Это вообще была моя давняя мечта. Я еще в 80-e годы ребенком приезжал сюда вместе с отцом (он у меня был одним из лучших жокеев Союза, да и у дедов, прадедов всегда были хорошие лошади). А с президентом я познакомился чуть позже – летом 2002 года на празднике Сабантуй в Татарстане. Я там выиграл несколько скачек, а президент вручал призы. Вскоре король Иордании ему трех лошадей подарил, вот он обо мне и вспомнил. Порекомендовали, наверное.
Король Иордании Абдалла Второй подарил Владимиру Путину двух жеребцов – Ибн Маруфа и Хакима, а также кобылу Айзис. Магомед вспоминает, что объезжать их было сложно: “Особенно тяжело пришлось с Хакимом. Недели две меня на измор брал. Только садишься на него – в бешенство приходит, лягается, падает вместе со мной”…
Сейчас лошади президента стоят в самой обычной конюшне ипподрома. Никаких привилегий для них нет. Кормят их так же, как остальных: овес, сено, яблоки, изюм… Магомед об этом тактично умалчивает, но настоящих скаковых лошадей из них так и не получилось. Больших призов они не выиграли.
– А сколько лошадей у вас в отделении?
– 27. Это самое большое тренировочное отделение по скаковым лошадям на Московском ипподроме. Осенью будет 44 – весь второй этаж. Я обычно прихожу к лошадям без двадцати пять. Сегодня вот проспал, пришел в десять минут шестого. Подстилку меняю, в 10 утра кормлю, потом до четырех лошади отдыхают. Потом в четыре прогулка, шаговка, в 7 кормежка. В 8 вечера еще можно зайти на конюшню, а после 10 уже не заходим, чтобы не беспокоить.
– И чьих лошадей, кроме президентских, тренируете?
– Многие лошади из КСК “Созидатель”. Есть жеребец Джасил Рамзана Кадырова. Он, правда, не у меня стоит в отделении, но я с ним работаю. Много бизнесменов держат здесь лошадей. Например, Виктор Аверин. Вот его лошадь – Саншайн Лемон. Мне этот человек нравится. Для него лошади – это не просто дань моде, он душу отдает. Как-то на иппподроме не было лекарств – поставщики подвели. Так он подогнал целый грузовик медикаментов, не только своей лошади, а всем.
– В последнее время многие владельцы стремятся поставить своих лошадей именно на Московском ипподроме. Почему?
– Опять же потому, что Московский ипподром – лучший в России. Что-то, конечно, устарело, но все равно он остается лучшим. В Москве все самое лучшее, и все деньги крутятся в Москве, а без денег какое коневодство? Вот сейчас в Казани отстроили новый ипподром, но ни скачки, ни бега они никогда там не наладят, я им так и сказал. Потому что традиции нет. Просто Шаймиев, президент Татарстана, любит лошадей. Я у него 7 лет проработал и знаю это.
– Вы тренируете тех лошадей, что предлагают, или сами выбираете, кого брать?
– Мне предлагают взять лошадей на тренировку, а я уж сам решаю, стоит или не стоит.
– И как определяете шансы лошади?
– По происхождению – отец-мать, по экстерьеру. Одному нравятся большие лошади, другому – маленькие.
– А вам какие нравятся?
– Мне хорошие лошади нравятся. Может большая лошадь понравиться, а может и маленькая. Знаете, бывает так: увидел лошадь и понял, что это – твое.
Закончив утренний обход лошадей, Магомед готовится к тренировке. И замечает, что куда-то пропало его седло: “Где мое седло американское? Мое! Кто разрешил его брать?” – кричит Магомед. К выбору амуниции он относится очень серьезно и не понимает тех, кто стремится на ней сэкономить: “Амуниция – это как обувь. К ней привыкаешь, потом на чужом седле уже неудобно ездить, и другому на твоем седле тоже неудобно. Когда покупаешь скаковое седло, выбираешь, подгоняешь. Потом уже знаешь, с какой стороны на сколько дырочек подпругу подтянуть”…
– Магомед, сколько лет вы уже участвуете в скачках?
– 26. Я родился под Кисловодском, ребенком участвовал в скачках, которые проводились в селах на праздники – 9 Мая,
1 ноября. На настоящие скачки впервые поехал в 12 лет. Мне тогда веса не хватало, поэтому пришлось прицеплять свинцовые подвески, тяжелое седло одевать.
– Как поддерживаете форму?
– Езжу верхом. Этого вполне хватает. Скачки – это такие нагрузки, что не всякий спортсмен выдержит.
– А сколько скачек может быть в день?
– По-разному бывает. В прошлые субботу-воскресенье, например, вообще ни одной скачки не было. В дерби 8 скачек, в президентских – 5. Бывало даже по 15–20 скачек в день. Сколько есть, столько и скачу.
– А какие дистанции вам удаются лучше, какие хуже? Или все одинаково хорошо?
– Разные дистанции, но я больше люблю длинные – 1600, 2800 метров, чем длиннее, тем интереснее. На короткой дистанции ты принял лошадь и поехал на класс – насколько резвая лошадь, столько ты и проехал. А на длинной дистанции нужно все рассчитать. Например, у одной лошади есть финишный бросок, а у другой нет – как принял, так и идет. Много тактических моментов – все зависит от того, на какой лошади едешь.
Заходим в кабинет Магомеду. Стены увешаны грамотами, на полках – призовые кубки. По словам Магомеда, все большие награды он уже получил и скоро думает завершить карьеру жокея, полностью перейти на тренерскую работу: “Здоровье не беспредельное, старые травмы дают о себе знать. Травм было много и по скачкам, и по работе – дело такое”.
Большие надежды Магомед возлагает на своего младшего брата – Мырзабека (на конюшне его зовут Мурзиком).
– Я считаю, что на данный момент Мырзабек уже может скакать на равных с другими – если, кончено, под ним лошадь достойная. Ему только 18, но он очень талантливый, не хуже меня по езде, а может быть, и лучше.
– В президентских скачках еще не участвовал?
– Участвовал. В прошлом году он выиграл приз Критериум на двухлетней лошади. Такого еще не было. Обычно ведь на четырех-пятилетних скачут, потому что они более сильные. Это как в футболе – в молодой команде игрок хороший, а во взрослой команде теряется.
Впрочем, свои надежды Магомед может связывать не только с братом. Замечаю на стене фотографию бойкого мальчугана.
Сыну Магомеда скоро три года, а он уже ездит верхом, причем ни на каком-нибудь пони, а на большой лошади. “В день скачек каску у меня отберет – “Папа, я качки скакать буду!” – смеется Магомед. Так что в семье Каппушевых подрастает еще один классный жокей…
Анна Яворская
