Как возникают клады? Какими путями сокровища собиaраются в одном месте, чтобы на время или навсегда быть укрытыми от людского взора? Многими путями. И один из источников возникновения кладов — это древний как мир, неувядший и поныне промысел. Имя промыслу — разбой. Именно этому типу кладов посвящена наша первая публикация в серии «Кладовые Родины».
Слово «клад» традиционно связано с понятиями заморское странствие, неведомые края, непреодолимые препятствия. Но, может, клад лежит у нас где-то под боком, в пределах родной страны? Вполне вероятно. Во всяком случае, множество людей нисколько не сомневается, что буквально ходит по золоту. Одни при этом готовы голыми руками рыть землю, другие «вооружаются» инструментом по последнему слову техники. Но тех и других объединяет азарт. Азарт поиска и обретения, неызбывная жажда легкого обогащения, но и кропотливый труд. Кладоискательство – это вольное и невольное, прямое и переносное углубление в толщу исторических напластований. Это, наконец, важный источник пополнения музейных экспозиций.
Мечта найти клад обуревает многих, но у некоторых она превращалась в цель и смысл жизни. Эта мечта иногда даже передавалась по наследству – известны случаи, когда у какого-нибудь искателя сокровищ и отец, и дед, и прадед всю жизнь искали клады. Кладоискательство превращалось в манию: люди бросали свои занятия и годами скитались в поисках сокровищ. И таких маньяков среди кладоискателей было великое множество. Но ведь их немало и в любой другой сфере деятельности, связанной с добычей легких денег – будь то спекуляции на фондовом рынке, игра в казино или ростовщичество…
Вожделенный “сундук с золотом”
Зачастую в преданиях о кладах фигурирует сундук, причем непременно “с золотом”. Однако вопреки распространенным в народе легендам, известен только один случай, когда подобное сокровище действительно было найдено: в 1985 году в селе Воздвиженское под Сергиевым Посадом (тогда Загорском) из земли были извлечены два плотно окованных железом сундука, в которых находилось около двух тысяч золотых и серебряных монет XVIII века. Интересно, что в этом месте еще до войны было найдено несколько таких же монет. Тогда специалисты предположили, что эти монеты – часть клада какого-то богатого купца. Клад попытались найти, но безуспешно, после чего решили, что это очередной миф. Тем не менее, легенда о кладе продолжала бытовать среди местных жителей, будоража воображение деревенских ребятишек, пока при строительстве садово-дачного кооператива не была сделана эта находка. Один из сундуков оказался дырявым – через эту дырку, 3 века тому, видимо, и вывалились найденные те несколько монет.
О каком-то «сундуке с золотом» рассказывали в Вяземском районе Смоленской области. По утверждению местных жителей, одна женщина, идя через лес, случайно зацепилась за что-то, и увидела торчащее из земли железное кольцо. С усилием потянув за него, она приподняла вместе с кольцом крышку небольшого сундучка. В сундуке лежали золотые и серебряные монеты, а сверху – золотой крест. Вытащить сундук женщина не смогла и, взяв из него в доказательство несколько монет, пошла домой и сообщила о кладе мужу. Однако, сколько потом не искали это место, найти не смогли.
Основной драгоценный металл найденных кладов – серебро. При этом клады серебряных монет XV-XVII веков могут достигать огромных размеров. Самый большой клад XVII века найден в Вологде – в нем насчитывалось 49 тысяч серебряных копеек. Золото – очень редкая находка. В Москве, самом богатом городе государства, найден только один клад старинных золотых монет (исключая находки, относящиеся к рубежу XIX-XX вв.). Из 44 кладов, найденных до 1917 года в Костромской губернии, только в одном находились золотые монеты – 16 штук. «Крестьянские» же клады XVIII столетия состоят в основном из медных монет, количество которых, впрочем, может быть очень большим. Известны клады меди общим весом в 60-80 кг и более.
Таковы факты. Впрочем, кто знает – может быть, все «сундуки с сокровищами» уже выкопаны старинными кладоискателями. Но как быть тем, кто не желает расставаться с мечтой найти «настоящий» клад? Тут на помощь приходят все те же легенды, в которых правду подчас нелегко отделить от вымысла, но которые – кто знает? – возможно, содержат зерно исторической истины…
Шиллеровской Амалии не снилось
Во всех без исключения областях России многочисленные легенды рассказывают о сотнях несметных кладов, якобы укрытых едва ли не в каждой деревне и в каждом селе. Большую часть этих кладов предания связывают с разбойниками, шайки которых в XVII-XVIII столетиях буквально наводняли целые губернии.
«Когда в XVII и XVIII вв. на Руси усилились разбои, предания о кладах получили новый оттенок… Действительность существования разбойничьих кладов не подлежит сомнению», – писал в 1867 году первый исследователь феномена русского кладоискательства профессор Н. Я. Аристов.
По преданиям, разбойники укрывались в лесах, горах и оврагах; грабили проезжающих по дорогам и судоходным рекам; застигаемые преследующими их воинскими командами, прятали добычу в землю, а после разгрома шаек отправлялись на тот свет или на каторгу, а скрытые ими сокровища оставались лежать в земле. К этому можно добавить, что люди зажиточные, боясь нападения разбойников, также зарывали свои деньги в землю – «земельный банк» был тогда самым надежным способом хранения денег. А так как недостатка в разбоях у нас в России никогда не было, то и предания о разбойничьих кладах рассказывались и рассказываются во всех местностях нашей необъятной страны…
Ах, как хочется ворваться в городок
Центральным персонажем русского разбойничьего (и кладоискательского!) эпоса был, несомненно, легендарный Кудеяр. Легенды о нем записаны во всех южных и центральных губерниях России, от Смоленской до Саратовской. Кудеяровых «городков», где, по преданию, зарыты разбойничьи клады, известно в Южной России около сотни. Особенно много таких городков находилось в пределах Воронежской губернии.
А «тамбовский волк тебе товарищ»? Эта присказка, говорят, родилась из многочисленных, известных еще с XIV века, рассказов о тамбовских «вольных добрых молодцах» – своеобразных Робин Гудах, лишенных однако социального и патриотического ореола. Ведь Тамбовская губерния издавна слыла разбойным краем и сохраняла эту репутацию вплоть до первых лет XIX века, когда в соседних губерниях рассказы о разбойниках уже перешли в область легенд. А обширные леса, некогда покрывавшие весь север Тамбовщины, очевидно, и посейчас хранят множество разбойничьих кладов, составленных из награбленного в монастырях, помещичьих усадьбах и крестьянских дворах, добытого в разбитых купеческих обозах.
Только к 1810-м годам на дорогах Тамбовского края наступил относительный покой. Но дети и внуки жителей прежних «разбойничьих сел» крепко помнили о былых временах и спустя еще полвека здесь уверенно показывали урочища, перевозы, овраги, курганы, могилы и прочие приметные места, связанные с именами некогда знаменитых разбойничьих атаманов. И на каждом таком приметном месте, как говорят предания, зарыты разбойничьи клады…
Обычно всякая подобная легенда связана с каким-нибудь определенным «разбойничьим городком». Иногда так народная молва называла старинное, заросшее лесом городище (в археологическом смысле), иногда – реальное лесное убежище разбойников былых времен. И, что интересно, далеко не всегда предания о кладах были баснословны – зачастую клад все же обнаруживался. Так произошло, например, в селе Кошибеево пограничного с Рязанщиной Елатомского уезда. Здесь, на берегу реки Старая Цна, находился «городок разбойников» – городище, окруженное с трех сторон оврагами, а с четвертой – валом. По преданию, некогда тут жили разбойники, грабившие суда на реках Цне и Мокше и оставившие после себя несколько кладов. Один из этих кладов – глиняный горшок с мелкими золотыми бусинами – был найден на «городке» в мае 1891 года.
Аналогичный случай имел место и в селе Нароватово Темниковского уезда. Здесь также находился старинный земляной «городок» разбойников, где, по преданию, был укрыт клад. И снова легенда подтвердилась – в 1896 году здесь был найден клад из 300 серебряных монет. То же самое произошло в селе Старый Темников (Старый Город). По преданию, тут когда-то жил некий разбойник Темьян с шайкой, который зарыл на городище клад. А в 1900 году в обрыве у городища был случайно найден большой клад старинных монет.
Поиски разбойничьих кладов в окрестностях Темникова особенно активно начались после того, как в 1875 году на озере Убогий Стан, в лесу, вблизи реки Пушта, было случайно найдено послание потомкам – брус с надписью, в которой говорилось о зарытой в лесу у озера разбойничьей «поклаже» – конской сбруе, медной посуде, золоте и серебре. На берегу озера были видны следы земляного городка – становища разбойников. Клад этот неоднократно пытались найти, но успеха не добился никто. Зато в других лесных местах то тут, то там кладоискатели и случайные находчики натыкались на укрытую до поры разбойничью добычу…
В 1898 году в том же Елатомском уезде, в полуверсте от почтового тракта, на дне глубокого, заросшего лесом оврага – лучшего разбойничьего логова не сыскать – несколько крестьян обнаружили вымытый водой глиняный кувшин, в котором находилось 230 серебряных копеек Петра I. А в апреле 1899 года близ села Ардабьева в обрыве реки Унжи нашли огромный, в пять пудов весом, клад медных монет времен Екатерины II. Целых три клада было найдено в селе Давыдово Моршанского уезда, в старые времена слывшем разбойничьим гнездом. В окрестностях села долгое время сохранялись остатки земляного «городка», где по преданию, когда-то укрывалась шайка «душегубов». В 1879 году здесь был обнаружен клад – 30 фунтов медных пятаков, в 1888 году найден кувшин с пятью сотнями серебряных монет конца XVII века, а в 1901 году – «50 рублей старинной медной монеты».
Атаманы и атаманши крупного разбоя
Легенды о разбойничьих кладах рассказывали и в окрестностях Костромы и Ярославля. В начале XVIII столетия, во времена Петра I, в Ветлужском уезде разбойничал атаман Шапкин, который, по преданию, закопал клад в 10 верстах от села Пыщуг. Онуфрий Бабаев, нерехтчанин, разбойничал на Арменской дороге (известной по поговорке “Не бойся по Арменской дороге воров, а бойся в Нерехте каменных домов”, и проторенной, согласно Карамзину, из “Парсиды в Русь” армянскими купцами еще в седой древности) и держал притон в Сыпановом бору. Он был пойман и повешен в Москве в царствование Петра I.
Рассказывали еще о некоем Гараньке-атамане, жившем во второй половине XVIII века. У него не было кисти одной руки и к «мослу» был приверчен кистень. Есть предание, что он проживал в большом лесу Келохты, в трех верстах от Нерехты, пользовался бешеной популярностью у местных мужиков, брал у них для воровства лошадей и за это щедро поил крестьян вином. Шайка атамана Свеклина разбойничала в Костромской и соседних губерниях в 1840-1846 годах. Свеклин был пойман в 1846 году, после совершенного им убийства управляющего имением одного петербургского сановника.
В окрестностях Плеса известны рассказы о колдунье и разбойнице Марье, которая во времена разинщины собрала шайку молодцов и занималась грабежом. Клад Марьи-разбойницы пытались отыскать в урочище Марьина роща, неподалеку от деревни Воронино. По преданию, мимо деревни в старину проходила Лазарева дорога. Вдоль дороги раньше можно было видеть множество ям – следов кладоискательских страстей.
В конце XVIII столетия близ Костромы, Ярославля и Шуи разбойничал легендарный атаман Иван Фадеич. Рассказывали, что родился он в селе Осеневе Ярославской губернии, верстах в 25 от города Нерехты, и был огромного роста, косая сажень в плечах и красавец собой. Иван Фадеич, в отличие от тамбовских собратьев по промыслу, был сугубо социален – бедных не обирал (ибо у них и отобрать было нечего), а грабил исключительно купцов и помещичьи усадьбы. При нем имелась шайка человек в двадцать молодцов. Постоянным местопребыванием разбойников служил глухой лесной бор Корево, где Иван Фадеич умел всегда скрыться от преследования и где впоследствии оказался огромный клад, который многие видели, но взять никому не удалось. «Он находится и по сие время тут» – обычно прибавляли рассказчики «со значением».
Не один раз отряжались по нескольку рот солдат для поимки Ивана Фадеича и, наконец, он был изловлен около Плеса в селе Селифонтове, в усадьбе помещицы Лаптевой. Но во множестве мест до сих пор таятся запрятанные им клады…
В Вятской губернии, кроме берегов Камы, нигде столько не передавалось рассказов о разбойниках и оставленных ими кладах, как в Зюздинском и Кайском краях (восток нынешней Кировской области). В Кае разбойничий промысел особенно развился в XVII веке, благодаря близости этого городка к трем самым бойким тогда дорогам северо-востока, а разбойничество Зюздинского края связано с делами камских «добрых молодцев».
Не отставал и Дон. Старинный разбойничий клад – «старую поклажу» – нашел в 1664 году, на Дону в районе Воронежа, один казак – «под дубом котел небольшой пивной денег, да на тех деньгах лежат три или четыре бруска литых, неведомо какие, накрыт тот котел сковородою железною».
Волга понизовая, дорога вольная
Испокон веку разбойничьей рекой слыл этот путь – «Божья вольная дорога». На берегах Волги постоянно сколачивались разбойничьи шайки из беглых крестьян, бурлаков и «воровских казаков». Укрываясь в многочисленных становищах в густых прибрежных лесах и глубоких оврагах, разбойники грабили суда с товарами и нападали на проезжих по дорогам. Некоторые купцы и помещики водили с разбойниками хлеб-соль, не гнушались скупкой у них награбленного, иногда укрывали их – из расчета или из боязни мщения. Другие принимали на хранение разбойничью добычу и прятали ее в клады. Один такой клад был найден в прошлом веке у села Мачкас Ардатовского уезда. Здесь, на лесном городище Лысая гора, была обнаружена землянка, в которой лежало оружие и стояло деревянное ведро, наполненное серебряными рублями и полтинниками.
О волжской «понизовой вольнице» долгое время ходили легенды, именно она стала питательной средой для восстаний Разина и Пугачева. И, хотя после разгрома Пугачевщины сила вольницы резко пошла на убыль, волжские «гулящие люди» еще долго не давали покою купеческим судам. Правительство делало все возможное, чтобы обезопасить волжский водный путь – главную торговую артерию государства, и не жалело для этого ни воинских сил, ни денежных средств. В Полном собрании законов Российской Империи (т.XVI) можно даже отыскать сенатский указ N11750, которым определяется размер денежного вознаграждения из казны за выдачу разбойников: за «пристанодержателя» – 50 руб., за атамана – 30 руб., за простого разбойника – 10 руб.
Меры правительства постепенно давали свои плоды и число разбоев неуклонно сокращалось. Но вплоть до 1840-х годов на Волге можно было повстречать ватагу оборванцев на «косной» лодке, со свистом и гиканьем набрасывавшихся на всякое идущее навстречу судно.
Убежища этих волжских пиратов были рассеяны по лесам и оврагам на всем протяжении Волги от Казани до Астрахани. Некоторые шайки насчитывали до 200 человек. Прокормить такую ораву было нелегко, и нередко атаманы распускали своих «робят» по домам или на подножный корм, вновь созывая их по мере надобности – когда надо было идти на большое «дело».
Осень – пора укрывания кладов. Разделив добычу, шайки расходились на зиму по домам. При этом многие прятали часть своей доли в надежные места – путь предстоял небезопасный, в любой момент могла случиться встреча с уездной полицией, а у кого из разбойников имелся на руках «пачпорт»? Вот и ковыряли «душегубы» влажную осеннюю землю, пряча на черный день награбленные богатства «в земельный банк до востребования». Кому повезло – тот вернулся, востребовал. Ну, а клады тех, кому не повезло, так и оставались в вечносыром “депозитарии”.
Кому на Руси клад рыти не лень?
Кто из нас в детстве не искал клад? А сколько было услышано и прочитано леденящих кровь историй про тайники, скелеты, загадочные карты! А как тревожили воображение любимые книги отрочества — «Остров сокровищ», «Золотой жук», «Граф Монте-Кристо», «Похитители бриллиантов»…
И во все времена находились сотни и тысячи искателей приключений, готовые, презрев все препятствия, отправиться на край света в поисках заветных сокровищ.
Кто же “брал” клады на Руси?
Добытие богатства наилегчайшим и наикратчайшим способом у нас всегда было популярным и сословно абсолютно нечувствительным занятием. Кладоискательство – не исключение. Даже цари, князья, вельможи и духовенство занимались отыскиванием кладов, надо полагать, «по наущению диавола».
Царское это дело
Царь Иван Грозный, к примеру, собственноручно отыскал клад, замурованный в стене новгородского Софийского собора. Так рассказывает летописец. Особенной страстью к кладоискательству отличалась сестра Петра I, царевна Екатерина Алексеевна. Она держала при себе баб-ворожей, которые якобы видели сны про клады, а потом царевна посылала по их указаниям на те места людей. По приказу Петра I, эти «укащики» кладов были «подвергнуты сыску» и оказались, при ближайшем рассмотрении, обманщицами.
И монашеское
Не брезговали заниматься поисками кладов и лица духовного звания. Этому весьма способствовало поверье, что при кладоискании желательно присутствие священника, так как клады зарывались со страшными заклятиями и охранялись нечистыми духами. В 1890-х годах, недалеко от деревни Большие Угоры в Костромской губернии, искала клад целая толпа крестьян во главе со священником, делавшим указания, как надо, благословясь, рыть и «брать» клад. Потребовалось вмешательство полицейских, чтобы разогнать охваченную золотой лихорадкой толпу.
И мужику не чуждое
Весьма распространенным занятием было кладоискательство в крестьянской среде. Сколько семей разорилось на этом — хозяйство запущено, а все силы брошены на поиск эфемерного клада… Иногда золотая лихорадка охватывала целые деревни и даже группы селений. Известны примеры, когда крестьяне различных областей подавали прошения на имя царя о разрешении им искать клады.
Поиск кладов нередко занимал целый рабочий сезон: вместо того, чтобы пахать и сеять, мужики сбивались в артели до трехсот человек и толпой уходили на поиски кладов. Начисто срывали древние курганы, перекапывали городища, ворочали «приметные» камни…
А уж нищему – сам Бог велел
«А вот нищий Василий Семеныч доподлинно взял поклажу в селе Красной Поляне, а научил его, как взять, заштатный дьякон: все больше молитвами отчитывал из требника Петра Могилы. За тем требником ездили мы три раза в село Ливу, – рассказывали крестьяне Симбирской губернии – да дорого просят: сто рублей. Да еще надул подлец Евсейка — лубянишные глаза, а денег обобрал много.
На что был богат Филипп Чистяков — четыре расшивы имел, да и те все прожил на клады. Однако, Бог поможет — весной возьмет малую толику.
Есть у целовальника под горой книга «Немая строка» — по ней вызывать можно».
В трудах неустанных
О быте и заботах старинных «охотников за кладами» повествуют дневниковые записи одного из алатырских кладоискателей XIX столетия, посвятившего всю жизнь этому ремеслу:
«Задумал я добыть клад в Большой Яме и пошел в город Саранск к ворожцу; у него переписаны были все клады, где сыскать. Купил вина, подпоил его, и дал он мне писульку, как достать деньги в Кладовых стрелицах. Иду я из Саранска и повстречался мне грамотный человек, писарь не писарь, Бог его знает. «На-ка, мол, батюшка, прочитай что написано в грамотке!» Он прочитал, оглядел меня с головы до ног и разорвал писульку: «Старый, говорит, ты черт, на старости каким ты делом занимаешься, души не жалеешь!» Да как плюнет мне в рожу, и уехал.
Не унялся я этим, пошел рыть клад в Большой Яме. Копал, копал и дошел до камня большущего – тремя лошадьми не своротить. Нет, думаю, видно ему срок не вышел. Только выбираюсь из оврага, вдруг посыпались на меня со всех сторон каменья да красные кирпичи. Я подрал, только подавай Бог ноги!. А кладище здесь огромный.”
Хворь — не хворь
Нередки случаи, когда страсть поиска перерастает в манию. «О чем бы вы не заговорили с таким человеком», – свидетельствует историк В. И. Гошкевич, – «он рассуждает здраво, но ко всему относится как-то безучастно; а затроньте его больное место – заведите речь о кладах – и вы убедитесь, что перед вами несчастный душевнобольной. Он тогда начинает плести нелепости, тут же придумывает самые невероятные рассказы о скрытых в земле сокровищах и не замечает, что лжет самому себе: ему хочется, чтобы создаваемые его фантазией котлы, бочонки и целые погреба с деньгами существовали в действительности и именно там, где он назначил им быть. Если вы ему выскажете сомнение в справедливости его рассказов, он пожалеет о вашем глубоком невежестве, а своих убеждений не изменит».
Очевидно так бывает до первого успеха. Будь то горсть или целое ведро старинных, а порой и, древних монет – восторг поисковиков одинаков.
Сколько за клад могут дать?
Нас не может не интересовать судьба находок, сделанных по собственной инициативе частными лицами, иначе говоря – кладоискателями.
Большая часть таких находок попала в руки скупщиков и погибла, но все же многие экспозиции столичных музеев существенно обогатились благодаря этим предметам. Так, в 1850-х годах в Исторический музей в Москве поступила массивная серебряная чаша с изображением Святого Георгия, найденная в Микулине (Тверская губерния). А известный уральский промышленник Никита Демидов и сибирский генерал-губернатор князь Матвей Гагарин подарили Петру I более сотни золотых предметов, найденных сибирскими кладоискателями-«бугровщиками». Эти предметы составили так называемую «Сибирскую коллекцию Петра I», ныне хранящуюся в Государственном Эрмитаже.
В допетровской Руси специального законодательства о кладах не существовало. Кладоискатели, а особенно люди, уже нашедшие клад или только оговоренные в этом, задерживались, а иногда даже и заключались в тюрьму, в ожидании ответа из Москвы. Разрядный приказ в Москве, куда поступали дела о кладах, в большинстве случаев предписывал задержанных отпустить из тюрьмы «от пристава и с порук, и впредь кто станет находить, и у тех не отымать, и им продаж не чинить, а кого заделили при разделе клада, – не обделить».
При Петре I правительство объявило все клады собственностью государства. В царствование Екатерины II право собственности владельца земли было распространено на все богатства, сокрытые в ее недрах, в том числе и на клады. В 1803 году последовало разъяснение Сената о том, что «клад без позволения владельца земли не только частными лицами, но и местным начальством отыскиваем быть не может». Свод гражданских законов 1832 года окончательно сформулировал положение о том, что «Клад, принадлежит владельцу земли». Это положение вошло во все последующие Своды законов и сохранялось неизменным до 1917 года.
Широкое распространение кладоискательства во второй половине XIX века, зачастую связанное с разрушением памятников археологии и истории, вынудило правительство принять меры, ограничивающие бурную деятельность искателей сокровищ. Тремя циркулярными предложениями, в 1866, 1883 и 1884 годах, Министерство внутренних дел предлагало губернаторам на местах «ни под каким видом не допускать кладоискательства и неизбежного от того разрушения памятников древности».
Андрей Низовский
