Зимой на Валаам по ладожскому льду забредают лоси, а потом остаются на лето или годы. Зимой, на обозах, уходили монахи в глубь Финляндии, спасая в 40-м от советских бомб свои святыни. Зимой здесь неправдоподобно белый снег и трескучая тишина. А когда поздней осенью, перед ставом лютуют последние шторма, связь с островом на время прерывается, и он замирает один на один со всем миром.
Пейзажист Куинджи выбрал Валаам для свадебного путешествия. Лесков отправил на него очарованного странника. Валаам живописал Шишкин. Прекрасный портрет острова-монастыря пером оставил Иван Шмелев. Суровые северные, и в то же время трогательно-русские, пейзажи со скалами, соснами и непременной водой едва ли кого могут оставить равнодушными.
Но ни у кого – ни у литератора, ни у живописца – не найти картин Валаама зимнего. И вовсе не потому, что он в снег и холод менее красив и пленителен, чем летом. Просто зимой там мало кто бывал, да и бывает. И мало кто видел эту суровую, но прекрасную сказку.
Здесь на пристанях нет суеты и пестроты от туристов, что прибывают летом на круизных теплоходах. Да нет и самих теплоходов. Снег темнеет лишь от длинных синих теней. По ночам на берегу слышно, как скрипит, тяжко и натужено, своим ледяным панцирем Ладога. Редкие фонари у поселка зажигаются рано, но ярче них светит луна и близкие звезды. На островки со скитами можно добраться посуху, но в снегах они выглядят еще более неприступными и уединенными. И не хочется без нужды нарушать их покой. Высокие монастырские лиственницы и пихты смотрятся еще выше, строже и старше. А скиты и часовни словно вжимаются в снег. Только главный собор с высокой колокольней будто не чувствует дыхания зимы. И звоны – лишь единственный звук, который может нарушить здешнюю тишину.
Древний монастырь не меняет своего распорядка, не делит жизнь на летнюю и зимнюю. Суровый, но благодатный покой и есть его настоящее и желанное окружение.
Прилетает с «большой земли» вертолет. Почта, грузы, немного общения. Улетит, и снова седой Валаам – еще более седой от зимнего снега – становится таким, каким он был сто, двести, триста лет назад. И, может, зимой не Валаам отрывается от мира, а наоборот – мир остается без него?
Никита Кривцов
Фото Виктора Грицюка
