Наша собеседница никогда не грезила о поклонниках и красной ковровой дорожке. Мечтала играть в театре – только и всего. Однако сегодня Анна очень популярна – и это благодаря кино!
– Анна, люди нередко сравнивают себя с животными: устал как собака, загнали как лошадь…
– Понятно. Если речь обо мне, то я лошадь. Кочевая лошадь, которая везет и на себе, и с собой. Не удивляйтесь – мне очень много приходится путешествовать, ездить и часто жить в гостиницах.
– Как бродячему артисту…
– Абсолютно.
– Только прежде передвигались в кибитках, а сейчас на самолетах…
– Да, в основном на самолетах, иногда в поездах – страна-то у нас огромная. Другое дело Европа – там расстояния небольшие, и мы, когда выезжаем туда на гастроли, передвигаемся на машине. И в Прибалтике, из Риги в Таллин, мы ехали на машине. То же и в Германии.
– Вы знали, что, став актрисой, будете вести кочевой образ жизни?
– Я об этом не задумывалась, я просто мечтала, мне очень хотелось стать актрисой, я ходила в драмкружок…
– И грезили о славе, цветах, толпах поклонников, красной ковровой дорожке…
– Нет, когда я была ребенком, никаких красных дорожек не было, а слава была уделом киноартистов. Я же хотела стать театральной актрисой. Я хотела работать не ради того, чтобы тебе цветы дарили, меня влекло что-то неземное. Я хотела самореализации, хотела сделать все для того, чтобы люди, которые пришли посмотреть на мою игру, получили какое-то удовольствие. Хотя не обходилось и без честолюбия – без этого не может быть артиста.
– А что делает актера актером – честолюбие, талант, работоспособность? Что важнее?
– Безусловно, талант! И, конечно, желание что-то дать миру. Тогда, наверное, ты добьешься чего-то. Ну и здоровое честолюбие. Без этого нельзя. Ты должен иметь силу, мужество, может быть, и наглость сказать: я здесь есть, и я хочу что-то сейчас сказать, и вы меня должны выслушать… Сделать это нелегко, но необходимо.
– На волне успеха «Вия» не ждете, что вам с Запада позвонит кто-нибудь из маститых?
– Хочу, чтобы мне позвонил Спилберг, если это произойдет – это будет прекрасно!
– Кино и театр. Для вас что ближе сегодня?
– Надо сразу сказать, что это не одно и то же. Кино – это в основном короткие сцены, такие маленькие короткие переживания. В театре же все глобально. Ты должен полтора, два, три часа «прожить» перед зрителем, и напряжение в театре, конечно, гораздо сильнее и глубже, чем в кино.
– Где вы больше заняты?
Она не просто талантлива, но красива, и даже когда-то работала моделью во Франции!
– Я больше в кино играю. Театр – это редкое счастье. Я с радостью принимаю приглашения. Например, у меня в Театре Вахтангова есть очень хороший спектакль «Предательство» по пьесе нобелевского лауреата Гарольда Пинтера. Его поставил Владимир Мирзоев. Спектакль на троих: Максим Суханов, Андрей Мерзликин и я. В Театре киноактера мы репетируем с финским режиссером Йоэлом Литоненом «Хаос». Кроме меня в спектакле заняты Лена Захарова, Катя Волкова, Тамара Раззоренова. Для меня это подлинные моменты счастья, когда, хоть и порой невероятно устаешь, зато получаешь глубокое удовлетворение от своей работы. Но чтобы не обижать кино, должна сказать, что сегодня и там появляются проекты, когда ты выкладываешься настолько, что потом приходится долго восстанавливаться. У меня был такой опыт в картине «Быть или не быть». Я играла сумасшедшую, там снимали очень долгими планами по 10–15 минут. Для кино это очень долго. Обычно минута-две. И я недели три после этого восстанавливалась, принимала успокоительное, у меня были проблемы со сном.
– Вошли в образ так, что потом было тяжело выйти?
– Просто ты подключаешься к некой энергии, которая тебе помогает воплотить этот образ. Но это тяжело. Может, потому я отказалась от роли панночки в фильме «Вий». Я почувствовала, что это не моя стезя.
– В этой повести есть нечто мистическое. Помните, Наталья Варлей рассказывала, что после съемок в том, старом, фильме ее преследовали серьезные неурядицы. Был даже момент, когда во время демонстрации фильма на корабле началось сильнейшее волнение… Вас такое не останавливает? Вы не суеверны?
– Я отношусь к своей профессии как к профессии. Если я понимаю, что надо, чтобы тебя убили по сценарию, пусть меня убьют. Меня убивали в кино, и на мне это не отразилось. К тому же я верующая, а не суеверная. Говоря про панночку и про «Вия», я очень хорошо знаю Гоголя. Те пласты, которые он поднимает – очень непростые. Поэтому когда мне предложили роль панночки, я задумалась, звонила маме. Какой-то червь сомнений грыз, чего со мной никогда раньше не было. И мама как-то не очень приветствовала этот момент. И к тому же я забеременела. Куда играть панночку беременной? Это как-то неправильно. Мне предложили другую роль – английской аристократки. И я согласилась. Это такой светлый образ влюбленной и возлюбленной, этакая Катерина Матвеевна, которой постоянно пишет письма главный герой – картограф Грин.
– Да и фильм оказался успешным, побил рекорды проката…
– Мы вроде даже в первый уик-энд обошли «Аватар» и «Сталинград». И это только начало – ведь «Вий» вышел на экраны 30 января. Уверена, сбор будет большой. Мы мегадовольны. И тема у него такая актуальная, философская – тема лидера-манипулятора и толпы, веры и суеверия. К сожалению, актуальная…
– Да, действительно актуальная… А чем ваш «Вий» отличается от прежнего?
– Дело в том, что сценарий – не прямая калька с повести, а создан по ее мотивам. Это открывало широкие возможности для импровизации. Считаю, все получилось прекрасно. С другой стороны, зачем сейчас повторять фильм 67-го года? Он не будет смотреться. Он уже не будет таким страшным. Все знают финал. А он именно по мотивам – и сразу возникают ассоциации и с «Сонной лощиной», и «Братством волка»…
– А импровизировать пришлось больше восьми лет – кажется, столько времени создавался фильм?
– Все, что касается таких сложных проектов, тем более – связанных с классикой, с Гоголем, – дело непростое, я бы сказала, загадочное. Тут без вмешательства свыше не обошлось. Снимали действительно долго. Восстанавливали, останавливались, продолжали. Это была такая трудная дорога длиною в восемь лет, дорога, которую мы бы не хотели второй раз пройти. Потому что она изматывает.
– Может, действительно некие силы препятствовали?
– Много чего было. Я вот что думаю: если бы мы выпустили фильм без этих мучений и испытаний, а сразу, как любят сегодня мастерить, то есть скороспелку, он бы произвел совсем другой эффект. А так фильм выстоялся, как хорошее вино или коньяк, и вышел ровно в то время, когда он должен был выйти. Его выход совпал с обострением обстановки на Украине. И его появление на экране производит эффект такой разорвавшейся бомбы. Мы ждем, что будет сейчас с его прокатом в мире. Знаю, что «Вий» выходит в Китае, ведутся переговоры с Америкой.
– Как на Украине встретили «Вия»?
– Он очень там хорошо прошел. Нам звонили и говорили большое спасибо. «Вий» спас там многие кинотеатры от банкротства, народ ведь забыл туда дорогу. Понятно, думаю, почему. И вот вышел «Вий» – фильм, действие которого происходит на украинском хуторе. Нас даже спрашивали, не специально ли мы выпустили фильм к событиям на Украине? Да, отвечаем, восемь лет назад мы знали, что сегодня такое будет.
– Что в вашей жизни на первом месте?
Приятно отдохнуть, сидя у камина с семьей – мужем Алексеем и дочерью Ксюшей.
— Естественно, семья. Но без работы я тоже не могу, это моя самореализация. Самые приятные для меня минуты – это отдых с семьей. Нам нравится уезжать на два-три дня куда-нибудь –
В Питер, Новгород, на Урал к моим родителям.
– По нашей стране часто ездите? Что запомнилось?
— Вы знаете, меня поразила Якутия. Я была там в августе на фестивале. Мы посетили Якутск, прокатились по Лене на теплоходе, вдоль Ленских столбов, это очень красиво. Потрясло меня то, что это вроде другая страна какая-то, но при этом – Россия. Люди удивительные: вроде азиаты, в то же время православные, правда, с уклоном в язычество. Конечно, люблю мою малую родину – Урал, одно из самых красивых мест в стране. Одни сплавы по его рекам чего стоят.
– В чем для вас разница между путешествиями по России и отдыхом за рубежом?
– Заграница для меня – это отдельный кусок жизни, отдельная сказочная история. А я ведь и по России еще толком не поездила – она такая большая, такая разная. Я очень хотела бы наконец поехать на Байкал, хочу побывать на Дальнем Востоке. Хочу на Север, в Архангельск, в Карелию. Меня вдохновляют Санкт-Петербург и Урал тоже. И при этом очень скучаю по Италии, Риму. Рим для меня – город, который всегда дает силы.
– Если бы вы не стали актрисой, кем бы вы были сегодня?
– Я была бы писателем, наверное. Пишу с детства, но сейчас нет на это времени. Так, зарисовки, стихи… Правда, так, чтобы сесть и писать, пока не получается. Я люблю все, что связано с языками, с филологией. С литературой я всегда дружила.
– Я бы сказал, вы нетипичная блондинка…
– Про меня говорят: интеллектуальная блондинка. Наверное, это комплимент (улыбается). А может, новая классификация…
– Не собираетесь ли заняться написанием сценариев и сыграть главную роль?
– Есть много всяких задумок, есть и желание. Возможно, сделаю это в сотрудничестве с кем-нибудь. Да и режиссура, кажется, мне не чужда. Хотя я хорошо понимаю, что это ответственное дело: ты должен очень многими вещами оперировать, быть очень образованным, особенно в художественном плане. Меня останавливает еще и то, что режиссер – это не режиссерка, не режиссерша, это понятие мужского рода, это мужская профессия. Если женщина режиссер, то это уже не женщина, а мужчина. Без мужских качеств в этой профессии ничего не получится. Даже Рината Литвинова, когда режиссирует, становится мужиком. И это понятно: иначе ты не организуешь всех этих монтировщиков и световиков, тем более в нашем кино, где очень много бардака. У меня есть подруга, режиссер. Вам бы послушать, как она разговаривает на площадке… Поэтому я пошла в актрисы.
