Долгий путь Шпаро

Дмитрий Шпаро

Эта фамилия давно стала нарицательной. Два слова прочно ассоциируются с ней – «лыжи» и «Северный полюс». А третье и четвертое накрепко связаны с первыми двумя: «мужество» и «победа». Уже несколько поколений соотечественников могут гордиться, что у России есть Шпаро – отец и сын, уколами своих лыжных палок вписавшие очередную русскую страницу в летопись освоения Арктики. С Дмитрием Шпаро – полярником, писателем, кандидатом физико-математических наук беседует корреспондент нашего журнала.

Более 30 лет назад ваша лыжная экспедиция достигла Северного полюса. До сих пор люди стремятся туда попасть. Как вы думаете, ими движут те же мотивы?

– Мы в 1979 году стали первыми, кто пришел к Северному полюсу по дрейфующим льдам на лыжах. Это уникальная точка планеты, испокон веков романтическая и труднодостижимая. Любое покорение Северного полюса рассматривалось как национальное достижение. Особенно нас радовало то, что мы водрузили там знамя Советского Союза. У современных путешественников, конечно, таких патриотических чувств нет. Но ореол этого места до сих пор сохраняется.

Вот уже шесть лет мы каждый год водим молодежные экспедиции на Северный полюс. Последняя состоялась в апреле 2013 года. Туда попадают юноши и девушки 16–18 лет из различных регионов России. Мы их очень тщательно отбираем. На заключительном этапе отбора 40–60 претендентов вывозим в наш лагерь «Большое Приключение» в Карелии. А уж там из них выбираем самых достойных семерых – тех, что пойдут к полюсу.

Вы побывали на Северном полюсе много раз. Какие чувства возникают, когда вы в очередной раз попадаете туда?

– Впервые дойдя до Северного полюса, я испытал чувства те же, что и при рождении сына. С тех пор в этом удивительном месте я побывал более десяти раз. Теперь, когда наша молодежная экспедиция достигает Северного полюса, я прилетаю туда, чтобы забрать ребят и поучаствовать в торжественной церемонии.

Мы поднимаем флаг России, участники – флаги своих областей или республик. Исполняется гимн России. Говорятся какие-то торжественные слова. Потом водим хоровод вокруг точки Северного полюса, чтобы буквально за минуту совершить кругосветное путешествие, пересекая все 360 меридианов, наконец, все играют в футбол.

Дмитрий и Матвей Шпаро на финише экспедиции через Берингов пролив. Впереди материк.

Это трудно объяснить, но мне кажется, что на Северном полюсе всегда холодно. Хотя на самом деле становится реально теплее – происходит потепление. Правда, в этом году был мороз 25 градусов, но предыдущие пять лет было минус 15. Там вокруг как стояли, так и стоят жесткие белые и голубые льды. Они движутся, но когда ты на них находишься, кажется, что они неподвижны.

Каждый раз я счастлив, что снова попал сюда. И я это воспринимаю как награду за то, что организовал экспедицию, что ребята пришли сюда и получили свою долю счастья и славы. Помню, мы с моим сыном Матвеем в 2005 году, когда помогали провести экспедицию князю Монако Альберту II к Северному полюсу, присели метрах в двухстах от домиков нашей дрейфующей станции на льдину. И вот мы сидим, ветер воет, холодно, солнце низкое, несется поземка, розовая в его лучах. Непередаваемые ощущения. Появилось какое-то неосознанное восприятие себя в прошлом. Возникли те же самые чувства, которые раньше испытал.

Говорят, «белое безмолвие». Но это не просто красивые слова, потому что когда ты отходишь от палатки и тебя со всех сторон окружают белые, голубоватые, а если солнце, то оранжевые, льды, ты на самом деле слышишь эту удивительную тишину безмолвия.

Я знаю: когда наши ребята из молодежных экспедиций приходят на Северный полюс, они абсолютно счастливы. Конечно, у них нет представления о драматизме четырехвековой истории покорения Арктики, но им известно, что экспедицию организовал клуб «Приключение». Они знают меня как человека, дошедшего до Северного полюса на лыжах. Они идут рядом с Матвеем Шпаро и Борисом Смолиным, которые смогли вписать свое слово в, казалось бы, уже полностью написанную летопись покорения Северного полюса. Если после нашей экспедиции 1979 года на лыжах до полюса дошло множество путешественников и это никого не удивляет, то повторить то, что сделали Матвей и Борис, вряд ли кому-то удастся. Они стартовали 22 декабря. Это самая темная полярная ночь. Матвей и Борис должны были выйти к полюсу до ее окончания. И они дошли, претерпевая массу трудностей и страхов, связанных с темнотой. Это невозможное путешествие состоялось, и имена ребят сразу внесли в Книгу рекордов Гиннесса.

 Но ведь впервые полярной ночью сквозь льды на тридцать лет раньше прошла ваша экспедиция?

– Опыт путешествий полярной ночью накапливался. Мы тогда считали, что белый снег – это такая хорошая отражающая поверхность, что должен сохраниться хоть какой-то свет, даже когда нет луны, звезд и северного сияния. Но мы заблуждались. Если не включать фонарик, человека не видно на расстоянии шага. Ты идешь, слышишь скрип его лыж, но ни его, ни даже своих лыж не видишь. Равно как препятствий, торосов, трещин и даже белых медведей, пока они сами себя не обнаружат. К примеру, когда Матвей и Борис шли полярной ночью, у них был такой эпизод. Они стояли, прижавшись плечами друг к другу. Было очень холодно, и дул такой сильный ветер, что они решили перекусить стоя и идти дальше. К голове у них были прикреплены фонарики. Матвей повернул голову, и луч высветил картину – рядом с ними, в метрах десяти, тоже вертикально на двух лапах стоит белый медведь. Ребята молчат – и медведь молчит.

 В чем особенность путешествия полярной ночью?

– Когда поднимается солнце – это свет и хоть какое-то тепло. Когда мы шли к полюсу, то уже в начале апреля выставляли лыжные ботинки на солнце, и они высыхали, хотя был мороз 25 градусов. Но главное – не это, обувь можно и у примуса высушить.

Солнце к концу полярной ночи поднимается к горизонту, и от него идет свечение. Мы двигались на запад, а сзади нас возникала эта желтая необыкновенная подсветка, и с каждым днем она становилась все ярче и ярче. Это потрясающее зрелище – пожалуй, самое красивое из того, что я видел в жизни. Мы шли с тяжелыми рюкзаками, мороз 50 градусов, но все постоянно оглядывались назад, чтобы взглянуть на эту небольшую полусферу над горизонтом, подсвеченную солнцем. На нее было безумно приятно смотреть…

 Было ли еще что-то впервые в той экспедиции?

– Когда мы 7 марта пришли на СП-27, льдину, на которой она находилась, раскололо. Ил-14, высадивший экспедицию на СП-26, теперь не мог нас забрать, потому что длина взлетно-посадочной полосы стала всего лишь 350 метров.

Тогда на Севере проходили испытания реактивного транспортного самолета Ан-74 из КБ Антонова. И командир экипажа Сергей Горбик, Герой Советского Союза, решил, что в качестве испытательного полета снимет нас с льдины. Мы с полярниками срезали и сбивали ледяные заструги, вывозили тонны снега на санках, чтобы подготовить площадку для приземления. Появился самолет. Прежде чем коснуться колесами льда, он, казалось, застыл в воздухе, затем, пробежав 300 метров, остановился. Потом Горбик погнал самолет по полосе задом, потом вперед. Взлетел, снова сел. Улетел на землю (1100 км), прилетел. Это было удивительное и уникальное зрелище – впервые реактивный самолет садился на дрейфующий лед как на бетонный аэродром.

Наверное, это очень страшно, когда раскалывается «пол» под ногами?

– По сравнению с тем, по каким льдам мы шли, у нас страха из-за этого не возникало. Помню, там посередине станции был небольшой колодец – лунка метра полтора с ледовыми стенками такой же толщины и с лестницей, опущенной в темно-зеленую воду. Над ним стояла палатка, горел свет. Полярники там купались. Для нас они устроили баню. После нее все валялись в снегу – это был некий ритуал. Забавный и приятный. Потом разгоряченными ныряли в этот «бассейн». Странно, я не боюсь холода и холодной воды, но вдруг испугался залезть в этот колодец. Мы только что успешно завершили экспедицию, а когда пройдешь по такому маршруту, возникает ощущение неимоверной личной силы, большой, предельной тренированности. А тут побоялся. Мне казалось, что если я сейчас туда голый залезу, то не смогу выбраться и все это каким-то фатальным образом кончится.

Чувство страха в Арктике неудивительно. А смешные случаи во время экспедиций были?

– Вообще-то в Арктике со смехом не очень. Помню, когда мы шли с Матвеем через Берингов пролив, реальные шутки начались только тогда, когда уже были около американской земли. Над нами пролетел патрульный американский самолет. Мы по рации сказали им, кто такие. Американцы ответили: «Мы вас спасали два года назад. Давайте сбросим вам что-нибудь поесть». А мы были страшно голодные, потому что брали с собой продуктов на десять суток, а уже шел 20-й день путешествия. Но нам было неудобно просить, и мы отказались. Они улетели. Потом вернулись и снова предложили: «Вам сбросить что-нибудь поесть?» Мы согласились: «Давайте, сбрасывайте». Возможно, тут нет ничего смешного, но мы потом почему-то очень смеялись, вспоминая этот эпизод.

Чем запомнился переход через Берингов пролив?

– Там каждый день приносил сюрпризы. Это было очень трудное путешествие. Берингов пролив – такое бешеное место, где постоянно все меняется. Ничего нельзя предусмотреть. Например, однажды на пути появилась вода. У нас на такой случай с собой была резиновая лодка. Мы ее надули. Но пока это делали, в течение десяти минут вода затянулась кусками льда. Естественно, на лодке уже переправиться стало невозможно. И мы по этому льду кое-как, боясь оступиться и провалиться, пришли к тому месту, куда только что собирались приплыть. Такие ситуации там типичны.

 Почему одни экспедиции достигают своей цели, а другие – нет, несмотря на то что одинаково хорошо оснащены и в них участвуют столь же мужественные люди?

– Опыт человека должен подсказывать ему, что можно сделать, а что нельзя. При этом важно выполнить то, что хочешь, не ценой собственной жизни и тем более – жизни своих товарищей.

У нас все экспедиции всегда очень продуманны. Важны и одежда, и чистота бензина, и надежность оборудования, которые человек берет с собой. Еще важно, чтобы этот человек мог многое предвидеть. Без этого нельзя отправляться в путешествие. Тур Хейердал хорош не тем, что был великим спортсменом, а тем, что был умным человеком.

 А удача – какую она играет роль в ваших экспедициях?

Когда открытая вода тянется километрами и обойти ее никак нельзя, выручают надувные лодки. Но иногда не успеешь их надуть – а воду уже сковал крепкий лед.

– Чтобы доказать свою готовность идти к Северному полюсу, мы пошли на лыжах через пролив Лонга, разделяющий остров Врангеля и Чукотку. Он такой же гнусный и трудный, но при этом больше Берингова пролива. Мы шли через него 20 дней. Был такой эпизод. Нам пятерым предстояло переправиться на маленькой лодочке через воду. Вода начала быстро затягиваться кусками плывущего льда. Идти по ним было невозможно, надо было продолжать переправу в лодке. А в это время наш берег в буквальном смысле исчезал. Четверо переплыли. Я остался. Уже никакой воды не было. Я лежал в лодке, меня тащили, а подо мной – ледяные комья, которые перебирали мои позвонки. Лодка могла порваться. Она должна была порваться! Но все обошлось. Меня вытащили. Я находился в блаженном состоянии – ведь мы прошли такое место, которое, казалось, преодолеть невозможно. И Володя Диденко – очень сильный турист из Усть-Каменогорска – мне сказал, что я родился в рубашке. Я сильно тогда на него обиделся. Потому что был уверен: все успешно закончилось не из-за того, что нам повезло, а потому что просто мы все пятеро делали абсолютно то, что должны были делать.

Мы с Матвеем преодолели Берингов пролив с третьей попытки. Когда в 1996 году шли первый раз, нам не повезло, мы дали сигнал SOS. В 1997-м – тоже не повезло. Но сказать, что повезло в 1998-м, тоже неправильно. Удача тут ни при чем! Ко второй попытке мы подготовились лучше, чем к первой. А к третьей – лучше, чем ко второй. Сделали базовую точку на Чукотке. Другую поместили, несмотря на то что это очень дорого, на Аляске. Там были запасные вещи, радиостанции, GPS, запасы продуктов. Таким образом, мы гарантировали, что как минимум останемся живы. Если у нас все утонет, нам возобновят наши запасы и мы сможем продолжить движение. Кроме того, мы хорошо изучили нрав Берингова пролива и обрели важную внутреннюю уверенность. И когда пошли в третий раз через пролив, нам уже трудно было представить ситуацию, что мы его не пройдем.

Чтобы быть готовым к чему-то настоящему, надо перед этим пройти через сопоставимые передряги. И когда есть такой запас прочности, появляется внутреннее чувство убежденности, что то, что ты собираешься выполнить, легче того, что ты уже совершил.

Есть изумительные слова Нансена о том, что надо сжечь мосты, чтобы достичь победы. Конечно, «сжечь мосты» – это не значит лишить себя спасения. Ты сжигаешь мосты в том смысле, что тебе ничего не остается, как идти вперед. У тебя нет возможности быть слабым, ты все время должен быть сильным. В этом смысле мы всегда сжигаем мосты.

Подробнее о путешествиях и приключениях Дмитрия и Матвея Шпаро вы сможете узнать на сайте Клуба «Приключение»

В палатке полярники не только отдыхают, но и «оттаивают»: воздух в ней прогревается до 2 -3° тепла.

Берингов пролив – непредсказуемое место.

Текст: Марина Круглякова