ТУНДРА – ЭТО НЕ СКУЧНО. ОНА ЯРКАЯ И ЖИВАЯ. ТО ОРЛАН ПРОЛЕТИТ, ТО МЕДВЕДЬ ПРОЙДЕТ ВДАЛИ, ТО ВДРУГ ПОКАЖЕТСЯ И ИСЧЕЗНЕТ СЕВЕРНЫЙ ОЛЕНЬ. ПОД НОГАМИ ПРУЖИНИТ ЦВЕТНОЙ МОХ, СИЯЮТ НА СОЛНЦЕ ПОЗДНИЕ, ПОДМОРОЖЕННЫЕ ЯГОДЫ.
Эта часть тундры принадлежит Кроноцкому заповеднику, одному из самых известных и старых заповедников России. Его территория занимает более миллиона гектаров на востоке Камчатки и выходит к берегу Тихого океана. Пешком этот заповедник не обойдешь.
На дальнем кордоне
На кордон «Аэродром» мы прилетели на тяжелом Ми-8МТ с мощными двигателями и увеличенными топливными баками. Сюда даже на вертолете добираться неблизко. Раньше летали самолеты, потому такое название. Но теперь аэродромом называется ровное поле с трепыхающейся на ветру полосатой «колбасой» ветроуказателя.
На кордоне находится база инспекторов заповедника и гостевой дом. Весь двор по периметру огорожен забором с пропущенным по нему электричеством. За забором ходят медведи, принюхиваются к человеку, фыркают. Медведи питаются идущей на нерест рыбой. Камчатский бурый по-научному так и называется Ursus Arctos Piscator, то есть «медведь арктический, рыболов». В человеке они не без причины видят скорее конкурента, а не еду. То, что человек съедобен, – страшная тайна, ее нечаянное раскрытие грозит огромными неприятностями и человеку, и медведю. Поэтому обе стороны стараются держать вооруженный паритет, друг к другу не соваться.
Медведь отлично плавает и быстро бегает, разгоняясь до 50 км/ч.
База инспекторов стоит на берегу Кроноцкой реки. В реке несколько медведей ловят рыбу, запасаются жиром к зимней спячке. Глуповатый молодой медведь долго ждет на берегу, высматривая идущую по реке кету. От азарта встает на задние лапы, проходит несколько метров, потом с веселым плеском обрушивается в воду – эх, мимо! – рыба удирает. Так можно и голодным остаться. Другое дело – взрослая белоухая самка неподалеку. Она никуда не спешит. Опускает морду в воду и стоит в реке, поджидая рыбу. Удар ее лапы короткий и точный. Хлоп! – и огромная кета у нее в зубах. Хлоп! – и вторая отправляется вслед за первой. Зима будет долгой, а самке медвежат вынашивать, у нее на глупости времени нет.
Гулять по заповеднику можно лишь с вооруженным инспектором.
Несколько чаек с голодными глазами собрались вокруг. Вопят от жадности в надежде, что им достанутся ошметки съеденной рыбы. Бывает, потерявшая страх чайка попадает под горячую лапу медведя и от нее остается лишь несколько перьев на берегу. Здесь все едят всех, так устроена природа. Чайки мечтают о рыбе, лиса с удовольствием съест чайку, голодный медведь может сожрать лису и даже медведя поменьше.
Арктоус альпийский. Осенью его зеленые листья меняют цвет на ярко-красный.
Животные страсти
Нашу туристическую группу сопровождают биологи и инспектора с карабинами, травят байки, одна фантасмагоричнее другой.
– Это бурозубка! – биолог Дарья показывает обступившим ее женщинам замерзший трупик крошечной землеройки. – Знаете, какие у самцов бурозубки выдающиеся сексуальные способности?! О-го-го! Вот только самке нужно все время что-нибудь есть. Поэтому самец, чтобы самка не сбежала, должен принести ей подарочки, каких-нибудь вкусных насекомых. Пока она ест, у него есть время для любви.
Мы заходим в лесок, через который идет дорожка.
– Я здесь на квадроцикле езжу на Кроноцкое озеро, – рассказывает инспектор Руслан. – Был случай, один крупный медведь другого убил. Медвежий труп на дороге лежал. А тот его жрать приходил. В медведе мяса много, за день не съешь. Другие медведи узнали и тоже начали приходить. Он их одного за другим убивал и в кучу складывал. Так некоторое время продолжалось, а потом я еду, смотрю: что такое? Уже этот первый в куче лежит. Значит, еще крупнее и злее самец попался. Теперь он – царь горы.
Кальдера Узон – гигантская вулканическая чаша неправильной формы с фумарольными полями. Здесь более сотни термальных источников. В этих кипящих и ядовитых источниках живут водоросли и бактерии.
Лес, удивительный и сказочный, сразу начинает казаться местом зловещим, а нарезные карабины в руках наших сопровождающих – не таким уж серьезным оружием.
Но долго бояться невозможно. Выйдя из леса, на одном из привалов садимся любоваться на речку и заснеженную Кроноцкую сопку, от гордого и неприступного вида которой смутились бы даже Килиманджаро с Фудзиямой. Разливаем вино в бокалы – ну, за удивительную русскую природу!
Лежбище сивучей, или морских львов Стеллера. Сивучи собираются на островах или скалах-кекурах. Вес самого крупного самца достигает 1000 кг.
– Оп-оп-оп! – сердито кричит Руслан высунувшемуся из кустов медведю. Мохнатая морда тут же исчезает. Ружье инспектор даже не снимает с плеча. Пикник на природе продолжается.
Красная рыба – одно из сокровищ Камчатки. И даже сам полуостров по форме напоминает самца горбуши во время нереста.
Океан близко
Эта часть заповедника невероятно красива. Но чтобы испытать настоящий восторг, нужно ехать на моторных плоскодонках на лиман. И мы едем. Это место, где река Кроноцкая впадает в Тихий океан. Медведи приходят туда ловить рыбу, заходящую на нерест. Она еще вкуснее, полна икры, да и жизни.
В кальдере Узон проложены удобные деревянные дорожки для посетителей, чтобы природа оставалась нетронутой, а гости заповедника не провалились в один из фумаролов.
Красная рыба – одно из сокровищ Камчатки. И даже сам полуостров по форме напоминает самца горбуши во время нереста. Весной в реки заходит нерка. Потом чавыча, кижуч, горбуша, а осенью кета. Отметав икру, рыба обычно погибает, буквально распадается на части. Но пока она полна сил, ловить ее сложно.
На лимане уже сидят два медведя. Один с видом даосского монаха молча и неподвижно глядит на воду. Кажется, он может сидеть так часами. Результата рыбалки пока не видно. Второй бестолково носится по берегу, бормочет что-то в раздражении. Несколько раз прыгает в воду, но неудачно. Зря тратит силы и энергию.
В набегающих на берег волнах качаются ларги, дальневосточные нерпы с черными пятнами по телу, как у далматинских догов. Ларгам нравятся волны. Они взлетают на гребнях, как заправские серферы. Или ныряют в волну, и, когда она поднимается, огромная, прозрачная на солнце, кажется, что нерпа застыла в дрожащей бирюзовой толще, как орех во фруктовом желе.
Нерпы и медведи с интересом поглядывают друг на друга. У медведей интерес мрачный, у нерп – иронический.
Я подбираюсь к медведю-холерику с другой стороны реки, пытаюсь сфотографировать. Река неглубокая. Медведю достаточно трех прыжков, чтобы преодолеть ее, и одного удара лапы, чтобы навсегда отбить у меня любовь к фотографии. Но творческий азарт заставляет меня игнорировать опасность.
Медведь подходит к воде и вдруг прыгает аж на середину реки, поднимая стену брызг. Неужели я сунулся слишком близко?! – проносится в голове. Я даже делаю шаг назад. Если медведь бросится, уже не сбежишь. Но оказалось, бурый от отчаяния, что рыбалка не задалась, решил поймать нерпу. Та с обидным хохотом скрывается в воде. Вымокший и злой, медведь выползает обратно на берег. И отряхивается от воды точно так же, как это сделал бы огромный сенбернар.
Горячее дыхание Земли
Кроноцкий заповедник настолько велик, что даже облететь его на вертолете непросто. Погода на Камчатке меняется быстро. То выйдет солнце, и вы оказываетесь в самом красивом месте на Земле, то сгустится туман, и вы не видите вообще ничего, а пилоты разводят руками – никуда не полетим. Но есть пара знаменитых мест в заповеднике, куда лететь точно стоит. Это Долина гейзеров и кальдера вулкана Узон. В этих местах снимали советский фильм «Земля Санникова». Это действительно другой мир – загадочный и невероятный. Тут все дымится, булькает, переливается красками.
Гости заповедника наблюдают за извержением гейзера.
Когда-то здесь проходила туристическая тропа, часть многодневного маршрута. Нужно было иметь изрядную спортивную подготовку, чтобы дойти сюда. Теперь пешком ходят мало, да и запрещено. В один из фумаролов можно случайно провалиться, ошпарить ногу или свариться целиком. Чтобы защитить людей и природу друг от друга, проложили аккуратные и удобные дорожки, как в лучших национальных парках мира.
Грязевой котел. Каждую минуту в нем расцветает и исчезает очередная грязевая роза.
Кальдера Узон – огромное поле фумаролов. Ты будто находишься внутри огромного котла, в котором варится ведьминская похлебка. Одни фумаролы похожи на столбы дыма, другие – на цветные лужи с грязью, в которых всплывают и лопаются огромные пузыри. По бурлящему ручью плывут клочья пены. Повсюду растут березы, странные, кривые, и точно должны жить какие-нибудь волшебные существа, мохнатые и опасные. Но живут такие же дружелюбные инспектора, как и на кордоне «Аэродром».
– Проведешь в кальдере две недели, и одежда начинает пахнуть серой, – делятся они. – Здесь вроде привыкаешь, а в городе ее приходится выкидывать.
Мы улетаем раньше, чем это угрожало бы нашей одежде. И раньше, чем хочется. Оторвать глаза от этой неземной красоты невозможно. Но нас ждет вертолет.
У него регламент.
Медведи-рыбаки стараются как следует наесться к зимней спячке. Если медведь ляжет спать недостаточно сытым, то проснется раньше срока и рискует стать голодным и опасным для людей шатуном.
После Узона Долина гейзеров уже не кажется местом, от которого рвется сердце. Но тоже великолепна. Фонтаны кипящей воды вырастают один за другим. Появление самых сильных из них можно предсказать.
Заповедник велик, а погода непредсказуема, поэтому даже облететь его на вертолете непросто.
– Вот этот через двадцать минут шарахнет, – говорит молоденькая девушка-инспектор, поправляя висящее на плече тяжелое ружье. И мы терпеливо ждем.
Действительно, ровно через 20 минут из булькающей и шипящей трещины вырастает гигантский столб пара, и вода начинает хлестать во все стороны. Ни в Исландии, ни в Чили, ни в Боливии я не встречал подобной мощи. Трепещи, мир! Наш фонтан не заткнешь!
Место, в котором река Кроноцкая впадает в Тихий океан, привлекает идущую на нерест красную рыбу, а следом множество животных и птиц.
Наш дикий Восток
Камчатка – край огромный, малоосвоенный. Это наш Wild, wild East – Дикий, дикий Восток. Наши эвенки и коряки танцуют не хуже их индейцев. Наши казаки-первопроходцы совершили не меньше героических подвигов, чем их ковбои. У Камчатки тысяча достоинств, но один недостаток – сложно и дорого добираться. Возможно, в отдаленном будущем появятся скоростные поезда или бюджетные самолеты, способные доставить всех желающих к красотам полуострова. Но пока что Кроноцкий заповедник – одно из самых чудесных мест на Камчатке – остается труднодостижимым. Может, и к лучшему. Пусть фумаролы безопасно булькают, а медведи спокойно ловят рыбу, не боясь конкуренции со стороны человека.
Главное в прогулках по фумарольным полям – не сходить с дорожек и не провалиться.
Единственный способ попасть в кальдеру Узон – на вертолете.
ТЕКСТ И ФОТО: ГРИГОРИЙ КУБАТЬЯН
