Жители села Колобки в Бурятии не увидели ничего смешного в его названии

Мы с Янной и Тамарой Григорьевной стоим прямо в картофельном поле на берегу Селенги. Вокруг — выкопанные клубни и ботва. Наш разговор происходит в крохотном селе Колобки. Я приехала в Колобки, чтобы разведать местные рецепты хлеба, из-за которого село и получило свое имя. А заодно, чтобы посмотреть, как живет населенный пункт с самым смешным в Бурятии названием.

В сентябре этого года село Колобки участвовало в конкурсе на самое смешное название населенного пункта, его проводил сервис по заказу билетов Tutu. В региональном этапе село заняло четвертое место и в финал не вышло. Впереди оказались забайкальский Хохотуй, алтайские Беляши и новосибирский Старый Карапуз.

— Хохотуй — что за название-то вообще? — размышляет вслух библиотекарь из Колобков Наталья Хлебодарова. — Но оно смешное, конечно. А Колобки — не смешное. Мы все уже привыкли к нему и ничего особенного не видим. Просто чудно звучит.

Это абсолютная правда. Все колобковцы, с которыми я разговариваю, ничего жутко смешного в названии села не видят. Вот даже обстоятельный мальчишка лет шести. Он копается у дороги на въезде в село. Я спрашиваю его: «Ты «Колобка» читал?». Он кивает головой. Я говорю: «Так и село ваше — Колобки. Смешно же?». Мальчик смотрит на меня, медленно пожимает плечами и начинает постепенно уходить. «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел», — кричу ему вслед.

Триста жителей не чувствуют ничего смешного в названии «Колобки». Но когда они узнали, что село вошло в шорт-лист регионального конкурса, тут же кинулись в Интернет — голосовать. Патриотизм! Друзей и родственников из других городов и деревень тоже притянули — лишний голос не помешает. В итоге Колобки собрало 1095 голосов, а Хохотуй — 4299.

— Ну не вышли и не вышли, — не расстраивается библиотекарь Хлебодарова. — У нас тут и так дел полно. Мужики вон сено на островах косят. Картошку надо копать, рыбу ловить.

Никакого купца здесь не было!

С расшифровкой названия у села дела такие. По одной версии, его основал купец Колобков. По другой — местные пекли большие круглые хлеба, которые и назывались колобами. Основную массу жителей, кстати, составили переселенцы из европейской части России и Украины.

В версию с купцом верят мало. Хлеб народу ближе, чем бородатый предприниматель.

— Никакого купца тут не было, я так считаю, — заявляет мне бывший директор школы, а теперь учитель русского языка и литературы Елена Хлебодарова. — Никаких упоминаний о Колобкове я не находила. И по законам русского языка село бы назвали не Колобки, а Колобково. Я думаю, что хлеб пекли, поэтому и назвали.

Хлебодаровых, кстати, в Колобках много. Еще первых жителей-переселенцев назвали так — за хлебосольство и гостеприимство. С Еленой Владимировной мы, правда, разговариваем у калитки, в дом она нас не приглашает.

Елена Владимировна живет в самом старом доме в селе. На нем даже сохранилась табличка с надписью «1906». Раньше в здании располагалась церковно-приходская школа.

— А сама церковь во-о-он там стояла, — показывает Хлебодарова рукой в другой конец села. — В 60-х ее разобрали, открыли там контору совхоза. А потом совхоз закрылся, и контора тоже.

— Елена Владимировна, а вы хлеб сами печете? — интересуюсь я. — Фамилия все-таки обязывает.

Учительница отрицательно машет головой. И закрывает калитку за собой.

Наберу сливок — получается мягонько, вкусненько

С домашним хлебом в Колобках закавыка. Раньше его пекли в каждом доме. В селе магазина не было, только изредка приезжали автолавки, поэтому с хлебом приходилось разбираться самостоятельно. Тогда у всех стояли русские печки. Муку покупали мешками, у каждого в доме были специальные хлебные формы.

— Заходишь к бабушке, и такой аромат невероятный, — вспоминает главная по клубу Янна Антонова.

Потом появился магазин, хлеб стали привозить из города, а печки русские — разбирать. У бабушки Янны Тамары Григорьевны поставили электрическую «Лысьву». Она и сейчас печет, но редко — и только булочки.

— Сейчас по праздникам делаю, — говорит Тамара Григорьевна. — Или, если коровка хорошо доится, наберу сливок, заведу что-нибудь. И получается мягонько, вкусненько.

Тамара Калашникова — не коренная жительница Колобков. В 1965 году она приехала с мужем из Читинской области.

— Мы там работали в леспромхозе, — делится она. — И в одном году там дядьку на валке хлопнуло — он инвалидом стал. И у моей подружки муж пострадал — полгода пожил и помер. А Володя мой тоже вальщиком работал. Тут предложили в Колобках работу. И мы решили: «Ну его к черту, этот леспромхоз!». Муж сначала приехал, посмотрел, говорит: «Нормально, школа есть, детский сад есть». А сюда перебрались, переночевали, утром выходим: «О, господи!». Возле леспромхоза-то лес такой бравенный был, речка. А здесь — какие-то камни, бугры.

Тамара Григорьевна сначала работала дояркой, потом перешла нянечкой в детский сад.

— Работали целыми днями как дураки, — и смеется, и печалится одновременно она. — А сейчас мне навстречу по утрам идут люди, им 30-40 лет, так они, пьяные, спотыкаются. Это какая беда-то, пьют и пьют! Не было такого раньше. Ну, зарплату получили, выпили с получки. Ну, завтра опохмелились, если надо. И работать бегом!

Мне сейчас ничего неохота, совсем ничего

В советское время в Колобках был совхоз. И там все работали — бегом и целыми днями. Как еще одна моя собеседница, к которой я захожу вместе с Янной. Это старожил села — 85-летняя Надежда Рудкина. В девичестве Надежда Степановна была Гриценко, это еще одна исконная колобковская фамилия. Гриценко когда-то переселились в Бурятию из Украины.

Я хочу узнать про рецепты хлеба, рецепты колобов и колобков. Но выходит Надежда Степановна, мы начинаем разговаривать, и я понимаю — не будет рецептов. Мысли у бабушки заняты совсем другими вещами.

— Заболела вчера, думала — уже все, отжила свое, — начинает она. — Я ведь всю жизнь работала. Телятницей, дояркой. Потом на пасеку отправили. Я говорю: «Да я этих пчел не видела никогда». А мне: «Да ты сможешь!». И смогла. Везде бабушка поработала. Как подумаю — все хватали-хватали, больше-больше. А что толку? Если разобраться, я не смогу своим внукам сказать: «Вы это, работайте хорошо!». Я сама работала, работала, да только болезни заработала. Мне сейчас ничего неохота. Совсем ничего.

Надежда Степановна стоит у калитки на улице, за забором лают сразу несколько собак. В какой-то момент из дома выходит моложавая женщина, это ее дочь, забирает бабушку обратно. Калитка захлопывается. В дом меня не приглашают.

Что за страшное такое слово «опара»!

Колобки — село суровое, но многие местные видят в нем и свет, и доброту. Местный библиотекарь Наталья Хлебодарова — из таких. Хлеб для нее имеет тоже большое значение. Но, в отличие от «приезжей» Тамары Калашниковой, старые рецепты Наталья мне не рассказывает.

— Хлеб, вода да мука, — подмигивает она. — Хорошо, если еще мука была. Вот и весь рецепт. Но в детстве я пила тайком от бабушки опару. Думала — что за страшное слово такое «опара». Надо попробовать обязательно! А она вкусная была, зараза, как квас.

Наталья — не из местных. Ее переманил сюда будущий муж. А сама она с Тарбагатая.

— Вы из семейских, что ли? — спрашиваю я.

— Мама у меня семейская, а отец-то — православный. Так что я наполовину, туда-сюда.

Она рассказывает мне, где работают колобковцы. Так как работы в селе нет, то многие трудятся в Улан-Удэ — уезжают на утренней маршрутке (ходят три автобуса в день), приезжают на вечерней. Кто-то подается на далекие заработки — даже до Магадана и Тынды доезжают сельчане.

— Мы как цыгане, — резюмирует Наталья. — Как туристы.

Почти все русские печи разобрали

«Туристы» — вот нужное слово, которое у меня все время вертится на языке в Колобках.

— Колобок, сказка, русская печь, хлеб, Селенга, село. И все это равно «сельский туризм», — перечисляю я все ассоциации, которые появились у меня на время пребывания здесь. Передо мной — библиотекарь Наталья, заведующая клубом Янна и худрук клуба Ольга. Мы держим такой небольшой художественный совет.

Наталья, Янна и Ольга рассказывают мне, как пару лет назад в Колобки приехал клуб скандинавской ходьбы из Улан-Удэ «Ходим-Бродим». Его участники в местном клубе разыграли сказку «Колобок» для местной ребятни и провели состязания по мотивам сказки. В самом конце сотрудники колобковского клуба напекли лепешек и устроили совместное чаепитие и для городских, и для сельских.

— Мы долго смеялись — «Колобок» в Колобки привезли! — вспоминает Наталья. — До этого всего один раз сказку эту тут показывали, на Новый год.

Уже после представления участники «Ходим-Бродим» посоветовали вплотную заняться сельчанам «колобковской» темой. И сделать абсолютно туристический проект — «Деревню сказок».

— В русской избе гостей встречали бы с пирогами, пирожками, выпекали Колоба, герои сказки играли бы с детьми в игры с желтыми шарами, — так описал «Ходим-Бродим» свою задумку. — Всю деревню можно задействовать в этом проекте. Кто поделки делает, кто избы украшает, кто сметану с молоком на продажу готовит, кто — мед.

Жители Колобков дружно согласились с идеей. Но пока «Деревни сказок» не случилось. Местная инициативная группа застряла в самом начале — не могут найти хотя бы один нормальный дом с нормальной русской печкой. Почти везде печи разобраны.

— Но мы ищем, ищем, — говорит мне Янна. — Ведь хочется, чтобы Колобки стали настоящей «Деревней сказок» .

Булочки сдобные из «Лысьвы». Автор рецепта — Тамара Григорьевна Калашникова

Заводишь опару с вечера. Берешь несколько яиц (наша бабушка никогда больше пяти не брала, они же небольшие были). Добавляешь пачку маргарина и стакан или полстакана сахарку. Еще ложку сухих дрожжей, муки и молока — как на оладушки. Ночь опара стоит. Утром добавишь муки, замесишь уже и выкатывать надо. Изюм я в булочки не добавляю, а вот повидло можно.

В Колобках до сих пор сохранилось развлечение среди местных ребятишек — катать на Пасху крашеные яйца. Большая часть катает на специальной горке в центре села. Дети с окраинной улицы Подгорная (неофициально ее называют «Шанхай») катают на Лысой горе, которая расположена рядом. Лысая гора известна тем, что растет на ней всего одно дерево — маленькая сосна.

Раньше катания были настоящим детским праздником, куда взрослых не звали.

— Мы собирались, играли в игры, загадывали загадки, устраивали «Веселые старты», — рассказывает зав. клубом Янна Антонова. — Все приходили с крашеными яйцами. И в какой-то момент шли на горку. Кто дальше укатит, тот и победил. Это настоящее искусство.

После катаний дети пили чай и ели бутерброды прямо на природе.

Сейчас яйца катают редко. Дети заняты телефонами, а не играми на свежем воздухе.

Источник